«Кого хоронят?» И он говорит: «Меня». И хохочет зловещим хохотом. Таким, знаете ли, мефистофельским.— Этого не может быть! — довольно нервно заявил Янсен.— Почему? — спросил я. — Эта история, похоже, из тех, в которых может быть все. Если первая дата на могильном камне верна, то Альфонсу Ребане сейчас девяносто один год. Немало, конечно. Но вполне в пределах человеческой жизни.— Господин Пастухов, вы не отдаёте себе отчёт в том, что происходит! Или делаете вид, что не отдаёте! Это мероприятие имеет символическое значение. Вся Эстония ждёт прибытия праха своего национального героя. Он возвращается на родину после полувекового отсутствия и тем самым символизирует окончательное очищение республики от коммунистической скверны. Да, господин Пастухов, от коммунистической скверны!— Зря я с вами согласился, — сказал я. — Этот разговор все-таки нужно было вести на кладбище.— Разве я ругаюсь матом? Кричу? Вру?— На кладбище нельзя говорить лозунгами. На кладбище все лозунги обнаруживают свою глупость и фальшь. Все, господин Янсен. Сами представьте. Например: «Deutschland uber alles» Германия превыше всего (нем.)

. Как? Или: «Мы придём к победе коммунистического труда». Нормально? А «Эстония для эстонцев»? Представили? Не знаю ни одного лозунга, который был бы уместен на кладбище. «Диктатура закона»? «Права человека»?Впрочем, нет. Один знаю. «Свобода, равенство, братство». «Равенство». Да и оно относительное.— То, о чем я вам сказал, не лозунги, а реальность! С ней придётся считаться всем! И вам в первую очередь!— Ладно, реальность. Мы тоже видели содержимое гроба. И конскую кость от человеческой отличить можем. Не потому, что мы видели много конских костей. А потому, что видели много человеческих костей. Слишком много, господин Янсен.— Вы тоже будете молчать.— Вы уверены?— Да. Сейчас вы поговорите с одним человеком. Он вам все объяснит.Янсен достал мобильник и начал набирать номер. Но в это время на экране телевизора над стойкой бара появилась знакомая башня таллинского телецентра, панорама Таллина и площадь перед гостиницей «Виру» с небольшой, но очень энергичной толпой. Над толпой колыхались плакаты «Нет фашизму!», «No passaran!» и «Да здравствует СССР!»— Минутку, — сказал я и подошёл к стойке. Янсен неохотно последовал за мной.— Wiederholen? Повторить? (нем.)

— оживился бармен.— Nein, — ответил Янсен. — Machen ein Ton etwas laute, bitte Нет. Сделайте громче звук (нем.)

.Бармен прибавил громкость. Стал слышен гул толпы, выкрики и скороговорка немецкого репортёра.— Что это такое? — спросил я.— Акция протеста. Они проводятся по призыву Объединённой народной партии Эстонии, — сухо прокомментировал Янсен.В кадре появились человек двадцать других пикетчиков с плакатами «Эстония для эстонцев!» и «Русские оккупанты, убирайтесь в Россию!» В толпе мелькали бритые головы и чёрные кожаные косухи скинхедов с фашистской свастикой на нарукавных повязках.Стычка. Стремительное взаимное мордобитие. Полиция.Какой-то вальяжный валуй с явно русской и очень недовольной физиономией.— Это посол России в Эстонии, — объяснил Янсен. — Министерство иностранных дел России направило правительству Эстонии ноту протеста против решения о торжественном перезахоронении останков Альфонса Ребане.— И решение немедленно отменили?— МИД Эстонии отклонил ноту как попытку вмешательства во внутренние дела суверенного государства.— Умыли, значит, Россию? Поставили на место?Посла на экране сменил странный тип с встрёпанными седыми волосами и горящими глазами. Он что-то яростно говорил в микрофон, брызгая слюной.— А это ещё кто?— Председатель Национально-патриотического союза. Наш лидер.— Интересный у вас лидер. Похож на городского сумасшедшего. Он что, закладывает?Янсен нахмурился, но ответил:— Он провёл в советских лагерях за свои убеждения двенадцать лет. Это подорвало его здоровье.— О чем он говорит?— О том, что мы никому не позволим учить нас, как жить и действовать в нашей собственной стране. И мы действительно этого никому не позволим!— Смелый вы, эстонцы, народ, — сказал я. — Маленький, но очень гордый. Ну-ну.Мы вернулись за столик. Янсен набрал номер, сказал в трубку:— Это Янсен. Со мной Пастухов. Поговорите с ним.Объяснил, передавая мне телефон:— Таллин. Второй секретарь посольства России. Вы его знаете.— Господин Пастухов, я в курсе всего, — раздался в трубке недовольный мужской голос. — Слушайте меня внимательно. То, что вам скажет господин Янсен, есть наша согласованная позиция. Вам приказано выполнять все его указания.— И кто же мне это приказал? — спросил я.— Тот, кто имеет на это право.До чего же я люблю, когда со мной так разговаривают.— Вы поняли меня, господин Пастухов?— Нет. Я не знаю, кто имеет право отдавать мне приказы.— А вы подумайте, — посоветовали из Таллина.— Президент Ельцин, — предположил я. — Правильно?— При чем тут президент Ельцин? — удивились в Таллине.— Да я и сам думаю. Пожалуй что ни при чем. Он может издавать указы. И приказы государственным служащим. А я не государственный служащий. Я всего лишь мелкий предприниматель, рядовой налогоплательщик. Ещё приказ может отдать работодатель наёмному работнику. Которому он платит зарплату. Содержит. Но и этот вариант не проходит. В сущности, это я содержу президента, а не он меня.— Не валяйте дурака! — повысили на меня голос из Таллина. — Вы прекрасно знаете, кто может отдавать вам приказы!— Вам бы все-таки лучше его назвать.— Я не сделаю этого. И вы знаете почему.Янсен со вкусом прихлёбывал джин с тоником, гонял по столу тяжёлый стакан и смотрел на меня с нескрываемым любопытством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118