К счастью, это ему удалось, выручили длинные ноги. Ведь ему ни в коем случае нельзя было попадать сейчас полицейским на заметку.
Вдогонку сыпались угрозы, но какие именно, вспоминать пришлось долго и упорно. Наконец картина восстановилась. Хозяин притона кричал, что отлично запомнил Лена — еще бы не запомнить разбитое в кровь лицо! — что он разыщет его хоть на краю света и уже выяснил, где он работает... На лесах четвертого этажа холодный, колючий ветерок был особенно ощутим. Мурашки побежали по спине; Лен поежился. Ведь если его уведут прямо со стройки, все пропало, и ему никогда не осуществить план, который дороже собственной жизни, дороже Маржки...
Маржки?!
Лен махнул рукой — что она ему теперь, коли могла вот так исчезнуть, даже весточки не подав.
— Может, не сумела... Может, у нее адреса нет...— сказал Лен самому себе так громко, что работавший по соседству каменщик обернулся.
— Да-а, здорово она тебя, старина, приворожила! Видать, бабенка хоть куда! — добродушно подтрунил рабочий, серьезно добавив: — Не раскисай, парень! Не дело так по бабе кручиниться, не по-мужски это!
Но Лен не слушал; его поразила столь же новая для него, сколь и безысходная догадка, что Маржка не написала потому, что он не назвал ей адрес.
Лен с трудом свел обрывки мыслей к единому знаменателю, стараясь связать и упорядочить их, но свести концы с концами не смог. Он таращился на рабочего, и страх сквозил в его застывшем взгляде из-под разбитого, обезображенного черной коростой лба.
— Ты бы хоть пошел умылся, что ль,— бросил каменщик, поняв, что увещевания бесполезны. От взгляда Лена ему стало как-то не по себе.
105
Вздрогнув, Лен остервенело сжал молоток и принялся за работу. Хватило его не надолго, вскоре он опять замер, тупо уставившись в кирпич перед собой.
Каменщики толкали друг дружку локтями, тыча на Лена большими пальцами через плечо.
— Хе-хе-хе! — слышал он за спиной приглушенный хохоток.
Казалось, он на что-то решился. Задумчиво отложив молоток в сторону, он стал спускаться вниз.
— С перепою...— рассудил сосед.
Лен и в самом деле хотел умыться, хотя для этого незачем было спускаться с лесов, вода была и на этаже. Сойдя вниз, Лен остановился перед бочкой Кабоурко-вой и задумался. Позабыл, зачем шел.
Едва завидев его, она надвинула платок чуть ли не на глаза. На то у нее были свои причины. Из бочки валил густой дым. Дробя в нем шипящие куски извести, Кабоуркова ждала, не сомневаясь, что Лен пришел сюда не из праздного любопытства.
Но тот стоял и молчал, не заметив даже, как она стрельнула по нему взглядом из-под платка. Он никак не мог разобраться в мыслях, спутавшихся от неожиданного открытия, что Маржка попросту не знает его адреса На этом мысли его застопорились. Он не знал, ни что с ним теперь будет, ни где ему найти Маржку, когда он сделает главное дело своей жизни.
— Кашпа-а-ар! — донеслось сверху.
— Кашпа-а-ар! — передразнила цыганка и так же тихо, как вчера, засмеялась.
Так и не совладав с хаосом в голове, Лен пошел наверх. Поднимаясь по лестнице, он столкнулся с мастером.
— Ключи! — сердито буркнул тот, протягивая руку.— Где ключи?! — зарычал он, видя, что Лен стоит как вкопанный, отрешенно глядя ему в лицо.— Да что же это такое в самом деле! — уже беззлобно добавил он и, задрав Лену руку, деловито сунул свою в его карман. Ключи были там.— С луны свалились? — успокоившись, сказал он.— Кстати, вы где шлялись сегодня ночью? У заказчика чуть дверь не разнесли, а вам хоть бы хны! Кабы не последняя неделя, я бы вас тут же рассчитал! Ладно, ступайте, ключи от склада я оставляю у себя.
Лен, казалось, был безучастен ко всему.
Увидев, что он вернулся, так и не умывшись, рабочие лишь переглянулись и оставили Лена в покое. Он еще не раз и не два удивил их, и они объясняли его странности простой причиной, не заслуживающей внимания, сочтя, что Лен превратился в законченного, отпетого забулдыгу, одного из тех, кто время от времени бросает пагубную привычку, чтобы потом предаться ей с еще большим рвением...
Причуды Лена они толковали как происки зеленого змия. Они уж старались не замечать, как он замирает над кладкой, глядя перед собой остекленевшими глазами. Он вызывал у них чувство презрения, присущее каждому сознательному рабочему, достаточно просвещенному, чтобы видеть в пьянстве один из самых страшных пороков, ведущих к губительному концу.
Каменщики аж рты раскрыли, когда Лен ни с того ни с сего вдруг вынул из нагрудного кармана замызганную газету, развернул ее и выложил на кирпичи четыре десятки. Несколько раз пересчитав их, спрятал в карман, сел на кладку и, обхватив голову руками, разрыдался, не стесняясь свидетелей. Никто не знал, в чем дело, но все сошлись во мнении: не иначе как спятил.
Пожалуй, в чем-то они были правы, вот только о причинах не догадывался никто.
Теперь каменщики окончательно поставили на нем крест. Шли последние дни работы. Отношения между Леном и другими рабочими и прежде не были особо доверительными, а после «припадка» они и вовсе списали его в конченые бродяги, с какими уважающий себя каменщик словом не обмолвится.
Впрочем, возможно, что и при желании никто не выудил бы из него и словечка. Лен ходил по стройке сомнамбулой, хотя по глазам его можно было понять: есть все-таки нечто на белом свете, способное взволновать его, но именно это и составляет его великую тайну.
Были еще две причины, по которым каменщики стали пренебрегать Леном.
Они уже раз простили ему поступление на службу ночным сторожем. Теперь их сословное самолюбие было глубоко уязвлено его связью с Кабоурковой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58