ГРЕГОР. Эмилия...
ЭМИЛИЯ. Вызови мне машину.
Поспешно входит Колeнатый, за ним Прус.
КОЛЕНАТЫЙ. Нашли! Нашли конверт! (Становится на колени перед Эмилией.) Тысячи извинений, сударыня. Я -- глупая старая скотина, а вы -- провидица.
ПРУС. (подавая руку Грегору). Поздравляю с велинколепным завещанием.
ГРЕГОР. Не с чем... Суд только что вынес решение в вашу пользу.
ПРУС. Но ведь вы обжалуете?
ГРЕГОР. Как?
КОЛЕНАТЫЙ. (вставая). Ну конечно, друг мои. Тенперь мы можем требовать пересмотра.
ЭМИЛИЯ. Нашли, что нужно?
КОЛЕНАТЫЙ. А как же. Завещание, письма и еще кое-что...
ПРУС. Пожалуйста, представьте меня...
КОЛЕНАТЫЙ. Ах, виноват. Мадемуазель Марти, это наш заклятый враг -господин Прус.
ЭМИЛИЯ. Очень приятно. А где письма?
КОЛЕНАТЫЙ. Какие?
ЭМИЛИЯ. От Эллен.
ПРУС. У меня. Господин Грегор может о них не беснпокоиться.
ЭМИЛИЯ. Вы отдадите письма ему?
ПРУС. Если он получит наследство, конечно. Как панмять о... мадемуазель прабабушке.
ЭМИЛИЯ. Слушай, Бертик...
ПРУС. Ага, вы хорошо знаете друг друга. Я так и думал.
ГРЕГОР. Простите, я познакомился с мадемуазель Марти только...
ЭМИЛИЯ. Молчи. Бертик, ты мне вернешь эти письма. Слышишь!
ПРУС. Вернешь? Разве они ваши?
ЭМИЛИЯ. О нет. Но Бертик отдаст их мне.
ПРУС. Я вам бесконечно признателен, мадемуазель. Наконец-то узнаешь обо всем, что есть у тебя в доме. Я охотно преподнес бы вам за это большой букет.
ЭМИЛИЯ. Вы не очень щедры. Бертик предлагал мне больше.
ПРУС. Целый воз цветов, да?
ЭМИЛИЯ. Нет, деньги. Бог весть сколько миллионов.
ПРУС. И вы приняли?
ЭМИЛИЯ. Боже упаси.
ПРУС. Правильно поступили. Не надо делить шкуру неубитого медведя.
ЭМИЛИЯ. А чего еще не хватает, чтобы Грегор полунчил наследство?
ПРУС. Да, в общем, пустяка. Например, доказательнства, что Фердинанд Грегор действительно тот самый Фердинанд, сын Пруса. Юристы -- они, знаете, народ приндирчивый.
ЭМИЛИЯ. Нужно письменное доказательство?
ПРУС. Хотя бы.
ЭМИЛИЯ. Ладно. Завтра утром я вам пришлю такой документ, доктор.
КОЛЕНАТЫЙ. Как, вы возите его с собой? О, господи!
ЭМИЛИЯ. (резко). Очень странно, не правда ли?
КОЛЕНАТЫЙ. Я уже ничему не удивляюсь. Грегор, позвоните куда-нибудь: например, по номеру двадцать семь шестьдесят один.
ГРЕГОР. Адвокату Абелесу? Зачем?
КОЛЕНАТЫЙ. Потому что, друг мой, мне кажется, что... что... Ну, увидим.
ПРУС. Мадемуазель Марти, отдайте предпочтение моему букету.
ЭМИЛИЯ. Почему?
ПРУС. Получить его -- гораздо больше шансов.
Занавес
Действие второе
Сцена большого театра. Пусто. Беспорядок после вчерашнего спектакля. Бутафория, свернутые декорации, осветительные принборы, пустая и голая закулисная сторона театра. На авансцене бутафорский трон на подмостках.
УБОРЩИЦА. О, господи, вот так успех! Вы видели букеты?
МАШИНИСТ СЦЕНЫ. Нет, не видал.
УБОРЩИЦА. Ни разу в жизни не видывала такого успеха. Сплошной рев стоял. Я думала, весь театр разннесут. Эта самая Марти выходила кланяться раз пятьденсят, не меньше, а они все никак не уймутся. Просто очумели.
МАШИНИСТ СЦЕНЫ. Послушайте, вот у кого, нанверно, деньжищ-то!
УБОРЩИЦА. И-и, милый! Еще бы! Одни букеты сколько стоят! Гляньте: их там еще целая куча осталась. Даже не увезла все.
МАШИНИСТ СЦЕНЫ. Я сам на минутку вышел сюда за кулисы -- послушать. Просто в душе все переворачинвается, когда она поет.
УБОРЩИЦА. Сказать по правде, я даже всплакнула. Слушаю, а у самой слезы так и текут по щекам.
Входит Прус.
Вам кого, сударь?
ПРУС. Мадемуазель Марти здесь? В отеле мне сканзали, что она поехала в театр.
УБОРЩИЦА. Она сейчас у господина директора, но потом зайдет сюда. Взять кой-чего из гардероба.
ПРУС. Хорошо, я подожду. (Отходит в сторону.)
УБОРЩИЦА. Это уж пятый. Так и гоняются за ней.
МАШИНИСТ СЦЕНЫ. Вот не могу себе представить: неужели у такой женщины есть любовник?
УБОРЩИЦА. А как же? Это уж -- будьте покойны.
МАШИНИСТ СЦЕНЫ. Черт побери!
УБОРЩИЦА. Что такое? Чего это вы?
МАШИНИСТ СЦЕНЫ. Никак в толк не возьму. (Уходит.)
УБОРЩИЦА. Да, это не для таких, как ты. (Уходит в другую сторону.)
Входит Кристина.
КРИСТИНА. Янек, иди сюда! Здесь никого нет, Янек!
ЯНЕК ПРУС (входит вслед за ней). А не выгонят меня отсюда?
КРИСТИНА. Сегодня нет репетиции. Ах, боже мой, Янек, я так несчастна.
ЯНЕК. Почему? (Хочет поцеловать ее.)
КРИСТИНА. Нет, Янек. Не целоваться! С этим поконнчено. У меня... теперь не то на уме. Я не должна о тебе думать.
ЯНЕК. Что ты, Криста!
КРИСТИНА. Будь благоразумен, Янек. Раз я хочу чего-то добиться... так я должна стать совсем другой. Серьезно. Янек, если человек только об одном думает, только об одном и ни о чем больше, у него ведь должно получиться, а?
ЯНЕК. Конечно.
КРИСТИНА. Ну вот. Значит, я должна думать только об искусстве. Ведь Марти изумительна, да?
ЯНЕК. Да, но...
КРИСТИНА. Ты этого не понимаешь. У нее исклюнчительная техника. Я не спала всю ночь, все мучилась, думала -- уходить из театра или нет. Если бы мне хоть крошечку ее уменья...
ЯНЕК. Но ведь ты хорошо поешь.
КРИСТИНА. Ты думаешь? Значит, по-твоему, продолнжать?! Но тогда конец всему остальному, понимаешь? Я должна целиком посвятить себя театру.
ЯНЕК. Но, Кристина! Минутку-другую... со мной.
КРИСТИНА. (садится на трон). В том-то и дело, что тут не минутка. Это уж ясно, Янек: я о тебе целый день думаю. Ты... ты противный! Как я могу достичь чего-нибудь, если все время думаю о тебе?!
ЯНЕК. А я? Если бы ты знала, Криста... Я совсем разучился думать о чем-нибудь, кроме тебя.
КРИСТИНА. Тебе-то что! Ты не поешь... И вообще. Так вот -- слушай, Янек; я решила. Только не возражай и не спорь...
ЯНЕК. Нет, нет, я не согласен! Я..
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22