Пармен Степанович сообразил, что сведения, полученные Бетси, в самом деле могут быть неверными. Дойдет до Берендеева… Скандал…
Адмирал совсем струсил. И почти заискивающе сказал:
– Ну, что вы, Александр Петрович. Ну, положим, погорячился… Так прошу, Александр Петрович, извинить…
«А ну тебя к черту!» – подумал Артемьев, взглядывая на испуганное лицо Трилистникова. И тотчас же поймал себя на малодушии и трусливости, когда сказал:
– Извольте. Я не подниму истории, ваше превосходительство!
– И отлично!.. К чему скандал? Прошу, Александр Петрович, забыть выговор… Я был введен в заблуждение… Понимаете ли… Его как бы не было! – говорил Трилистников, протягивая руку.
Он крикнул вестового и велел ему попросить капитана.
– Вот, Алексей Иваныч, и разъяснилось недоразумение с Александром Петровичем. Он вполне убедил меня, что у вас превосходный старший офицер…
С этими словами все они вышли наверх.
Снова команда и офицеры были во фронте. Снова адмирал «с шиком» благодарил «молодцов», благодарил капитана, старшего офицера и офицеров, и уехал на «Олег».
– Видно, не перебивали адмирала, Александр Петрович? – весело спрашивал капитан.
– Нет… И хороши эти сплетники, которые подслуживаются адмиральшам!
– А что?
Артемьев рассказал о выговоре адмирала.
Возмутился и Алексей Иванович. А все-таки обрадовался, что все так «благополучно окончилось».
– А, конечно, насплетничал Непобедный. Он первый сплетник при Марфе Посаднице. Еще вчера вечером ездил на «Олег». Значит, к адмиральше.
– Не сомневаюсь. Он и аллегорию разводил насчет меня в кают-компании. Хорош фрукт! Ну и нравы, Алексей Иваныч! – промолвил Артемьев.
Он чувствовал себя отвратительно.
В то же время адмиральша спрашивала мужа в его кабинете:
– Ну что, Парм?
– Разнес, Бетси.
– А он?
– Он… Он оправдывался. Говорил, что все сплетни…
– А ты?
– Ну, конечно…
– Что конечно?
– Оборвал…
– А он?
– Он… Он, Бетси, кажется, не так виноват…
– Это почему?
– Обиделся… Прошу, говорит, формального следствия…
– Ну?..
– Ну, к чему следствие. Я… я… сказал, что если захочу, то прикажу назначить следствие.
– И ты еще извинился, пожалуй.
– Ничего подобного. И знаешь ли что, Бетси?
– Что?
– Не наврал ли Непобедный про речь?..
– А знаешь, что я тебе скажу, Пармен Степаныч?
– Что, Бетси? – смущенно спросил адмирал, словно бы заранее ожидая неприятности.
– Ты – дурак.
– Вот ты всегда недовольна. И непременно скажешь неприятность.
– Да как же!? – раздраженно воскликнула Елизавета Григорьевна. И, понижая голос, чтобы никто не слышал ее «бенефисов», она продолжала: – Невежа Артемьев преднамеренно оскорбил твою жену, жену своего начальника. Ты знаешь?.. Я не хотела, чтобы ты за это преследовал его. Но его во всяком случае неприличная речь матросам требовала строгого выговора. Ты, кажется, вполне со мною согласился. Непобедный не мог так наврать. И ты даже не сумел сделать выговора. Я-то стараюсь. Облегчаю тебя. А ты?.. Хорош адмирал!.. Где с ним говорил?..
– В капитанской каюте.
– И дурак!.. Нужно было разнести наверху. Он не осмелился бы отвечать. Ну, скажи, – ты извинился?.. Струсил?
– Стану я извиняться! – не без отваги отчаяния врал Пармен Степанович.
– Ну, то-то!.. – И, несколько успокоенная, адмиральша проговорила: – По крайней мере Артемьева не будет, уйдет завтра, и мы не будем видеть этого дерзкого невежу. Ну, идем завтракать. Достала консервованных грибов у консула. Привезли из России. Будут жареные в сметане. Ведь любишь?..
Адмирал просветлел и от окончания бенефиса и от грибов, и, целуя руку жены, сказал с добродушием довольного человека:
– Умница ты, Бетси… У, какая умница! Тебя бы назначить министром!
XVI
Через два дня «Воин» вошел в Тихий океан, направляясь в негостеприимное Берингово море, куда посылало высшее морское начальство.
Давно уже американцы и другие иностранцы охотились за морским зверем у наших берегов, нарушая договоры, по которым охота за морским зверем допускалась в десяти милях от побережья наших северных морей (Охотского и Берингова) и в тридцати от Командорских островов, где особенно было много драгоценных котиков.
Нерегулярно посылались военные суда для охраны берегов. Котики безжалостно уничтожались иностранцами. Драгоценный зверь уменьшался. Изредка появлялись в русских газетах статьи о бессовестном разбойничьем поведении иностранных китобоев и шкун.
И несколько лет до посылки «Воина» в крейсерство появилась военная шкуна у Командорских островов.
Капитан ее наводил страх на капитанов «купцов», занимавшихся ловлей котиков на нашей зоне. Бдительный моряк взял, как призы, две американские шкуны и послал несколько ядер вдогонку убегающему под всеми парусами клиперу, нагруженному драгоценным зверем.
Цена на котиков сильно повысилась на бирже Сан-Франциско и на биржах во многих портах Дальнего Востока.
И вдруг, совершенно случайно, прежний начальник эскадры Тихого океана прочел в английской шанхайской газете нечто невероятное.
В статье рассказывалось, что на днях пришли две шкуны с полным грузом котика, проданного дешевле рыночной цены. Груз принадлежал по документам какому-то русскому купцу. Но будто в действительности принадлежал капитану того военного судна, которое охраняет ловлю котиков от иностранцев. И затем шли довольно пикантные подробности о том, как ведется торговля, которой занимаются русские агенты, строго оберегающие промысел от иностранцев.
Адмирал, разумеется, не поверил такому позорному обвинению.
Но правдоподобие подробностей всего этого «трюка» заставило адмирала послать вырезку из английской газеты местному начальнику во Владивосток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24