— со смехом заметил другой.
Сконфуженный Чайкин проговорил, обращаясь к хозяину:
— Напрасно вы, мистер Джемсон, не верите…
— Канзасцы народ недоверчивый… быть может, вы не откажетесь назвать фамилию вашего удивительного капитана?
— Охотно. Капитан Блэк!
Это имя вызвало сенсацию.
— Вы говорите — Блэк, капитан «Диноры», которая недавно привезла ружья южанам?
— Он самый.
— Тогда извините, сэр. Охотно верю вам, сэр. Я кое-что слышал о капитане Блэке, сэр. Он отчаянный джентльмен, но умеет рассчитываться как следует. Дельце с военной контрабандой — ловкая штука. И если он не был захвачен «Вашингтоном» и не был вздернут на фока-pee, то, следовательно, ему везет дьявольское счастие по-прежнему… Другой на его месте давно был бы на виселице… Когда-нибудь да попадет!
— За что он мог быть на виселице?
— За многое, за очень многое. Он под другим псевдонимом хорошо известен на дальнем Западе… Но только он так чисто вел дела, что повесить его было нельзя… Говорят, он подарил бриг своему помощнику, а сам уехал на север?
— Да. И уверяю вас, он станет другим человеком теперь! — горячо произнес Чайкин.
— Способный и умный джентльмен… Он каким угодно человеком может быть… Однако вы, верно, хотите завтракать? Эй, Сам, подайте джентльмену позавтракать! Пятьдесят центов полный завтрак, сэр. А после завтрака Сам проводит вас в контору дилижансов. Возьмите билет и на обратном пути купите в моей лавке необходимые вещи… Я сам с вами пойду… А то такого, как вы, простофилю, приказчик соблазнится надуть! — проговорил со смехом хозяин. — Вот свободный столик… Садитесь… Сам сейчас вам подаст!
Несколько сконфуженный и обиженный за бывшего капитана «Диноры», Чайкин досадовал, что пустился в откровенность с хозяином гостиницы и вызвал недоверие. Он решил впредь быть осторожнее и с первым встречным не откровенничать.
Тем не менее неприятное объяснение с хозяином не помешало проголодавшемуся Чайкину съесть два больших куска поджаренной ветчины, пару яиц и несколько ломтей вкусного белого хлеба с маслом и сыром и выпить две большие чашки кофе с горячим молоком.
Расплатившись, он вышел с негром слугой на улицу. Через полчаса он уже был в конторе дилижансов и спрашивал дешевое место до Сан-Франциско.
Молодая барышня сказала ему, что осталось только одно место — рядом с кучером.
— Отлично. Позвольте место. Что стоит?
— Двадцать пять долларов.
Чайкин достал из кошелька деньги и получил билет.
— Ровно в три дилижанс отойдет. Не опоздайте.
— Не опоздаю.
Возвратившись в гостиницу, Чайкин зашел в контору и, обратившись к хозяину, проговорил:
— Не поведете ли в свою лавку?
— Идем!
В большом магазине, в котором были всевозможные товары, начиная с дорогих материй и духов и кончая смолой и гвоздями, хозяин сам выбрал то, что рекомендовал купить, и выложил все это на прилавок перед Чайкиным.
Чайкин внимательно осматривал каждую вещь, особенно тщательно оглядел сапоги и ощупал их со всех сторон и спросил, что будет все стоить.
Хозяин ответил, что двадцать долларов.
— А дешевле нельзя?
— Дешевле? — переспросил хозяин. — Я вам назначил самую низкую цену.
Чайкин задумался.
— Так и быть, скину вам доллар за то, что не поверил вам! — сказал, смеясь, янки. — А вы не сомневайтесь, молодой человек, товар я выбрал вам хороший.
— Я не сомневаюсь и беру вещи.
— Ну, надевайте их сейчас же. Посмотрим, хорошо ли сидит на вас куртка.
Чайкин удалился с приказчиком в соседнюю комнату и через пять минут вышел оттуда в новом костюме: в куртке и в кожаных штанах, в высоких сапогах и в новой шляпе. Все сидело на нем отлично. Затем он накинул на себя теплый плащ с капюшоном и остался доволен и им.
— А есть ли у вас одеяло? — спросил хозяин.
— Нет.
— Советую купить. Чем дальше к Западу, тем гостиницы на почтовых станциях будут хуже, и одеяло пригодится, да и всегда оно вам будет нужно. И маленькую подушку возьмите.
— Позвольте и одеяло и подушку.
— Я дам вам недорогое, так, доллара на три. А подушку в доллар.
Чайкин купил одеяло и подушку.
Уплативши деньги, он забрал свое платье и, возвратившись в гостиницу, пошел в свой номер укладываться.
Уложившись и связавши одеяло и подушку, он осмотрел сумку на своей груди и сосчитал, сколько у него осталось денег в кошельке. Оказалось двадцать долларов. «Этих денег с лихвой достанет на еду!» — подумал Чайкин, очень довольный, что до Сан-Франциско ему не придется менять банкового билета, зашитого на груди.
Около двух часов он спросил себе ветчины и хлеба и, простившись с хозяином и давши Саму двадцать центов, отправился с вещами в контору дилижансов.
— Счастливого пути! — проговорил хозяин, когда Чайкин выходил из гостиницы.
2
Кучера дилижанса, мистера Брукса, почтенного старика с длинной седой бородой, сильного и крепкого на вид, скорей можно было бы принять за джентльмена из северных штатов, а не за одного из тех добродушно-грубых и мужественных «молодцов Запада», как называют этих людей по большей части с темным прошлым и сомнительным настоящим, которые в малонаселенных и еще глухих в те времена территориях далекого Запада составляли значительный элемент населения и пионеров, открывающих новые места.
И статная, полная достоинства фигура, и лицо мистера Брукса, и то обстоятельство, что он не сыпал ругательствами, — все это не соответствовало его профессии и тем своеобразным манерам «молодцов Запада», которые Чайкин успел заметить уже в Канзасе.
Ровно в три часа кучер затрубил в рожок, и путешественники, одетые как и Чайкин, с револьверами за поясами, а некоторые и с ружьями, стали садиться в неуклюжий и громоздкий дилижанс, представляющий собой высокую, на круглых рессорах, карету, внутри которой было шесть мест, сзади — два и на козлах, рядом с кучером, — одно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123