— Ты женишься на Елене Ивановне? — наконец проговорил он, медленно произнося слова.
— Экий ты какой смешной! Чего ты так изумился? Ну, разумеется, на Елене Ивановне. Это тебя огорошило?
— Огорошило! — простодушно подтвердил Вася.
Николай рассмеялся и спросил:
— Почему ж это тебя так огорошило?
Вася все еще не мог прийти в себя. Ему показалось удивительным, что вдруг Коля женится, и женится на Леночке. И только, когда Николай повторил вопрос, он ответил:
— Видишь ли, это так для меня неожиданно. Я никак не думал, и ты ничего не говорил. А впрочем, зачем же говорить? Я тоже никому бы не сказал. От всех бы скрыл! Ты смотри, Коля, не сердись; мне очень больно, что я об этом заговорил с тобой. Вчера Елена Ивановна так была расстроена и вообще…
— Что вообще? — спросил Николай, когда Вася остановился.
— Вообще в последнее время она изменилась. Я это замечал. Это, значит, от каких-нибудь других причин… А я очень рад за тебя, Коля, что ты любишь Елену Ивановну. Она святая девушка! — восторженно произнес Вася. — Да что ж я-то тебе говорю! — вдруг сконфузился Вася. — А я ведь, Коля, подумал было… Ну, да теперь слава богу. Нечего и говорить!
— Нет, скажи, Вася, что ж ты думал обо мне? Скажи, не стесняйся!
— Если хочешь, я скажу, я не смею не сказать. Ты имеешь полное право спрашивать. Видишь ли, разные эдакие мысли насчет тебя… и мне было больно. Мне приходило на ум, что ты, может быть, говорил что-нибудь Леночке насчет Лаврентьева и вообще насчет ее замужества, вообще подействовал на нее и… как бы сказать?.. так, сам не замечая, произвел на нее впечатление, а потом и отошел, не подозревая, что случилось с ней… Ну, да все это вздор, и ты прости меня, Коля. Я скверно о тебе подумал; мне казалось, что ты вообще иногда небрежен к людям. Я вот тебя заподозрил и сам оказался виноватым. Очень надо быть осторожным. Как раз обвинишь совсем напрасно. И выходит подло, очень даже подло.
Не особенно приятно действовали на Николая слова младшего брата. Николай чувствовал, что Вася был прав, строя свои предположения, за которые теперь он же обвиняет себя в подлости. Ведь Николай действительно не раз говорил с Леночкой насмешливо о браке ее с Лаврентьевым. Ведь он сперва было увлекся Ниной Сергеевной, а потом уж от скуки в деревне сблизился с Леночкой. Небрежность была, и большая.
Вот это-то сознание, что Вася прав, хотя бы отчасти, и что он, Николай, сознавая, что брат прав, все-таки должен скрывать это и принимать еще его извинения, и уязвляло Николая. Он чувствовал, как недоброжелательное чувство начинает шевелиться в его груди именно за то, что брат был прав и что ему же так тяжело теперь, но он тотчас же подавил это чувство, взглянув на кроткое, растерянное лицо Васи. И вдруг, сам не зная, что его подвинуло, он подошел к брату, крепко обнял его и тихо проговорил с дрожью в голосе:
— Складная ты душа, Васюк! Не говори больше об этом. Полно!
— Я не об этом. Ты не сердишься — и дело с концом. Я ведь уверен был, идя к тебе, что все разъяснится. Ты, Коля, благородный человек. Я вообще вспомнил по поводу подозрений. Трудно часто брать на себя ответственность, очень трудно! — продолжал Вася, как бы рассуждая сам с собой. — У нас недавно (я тебе не рассказывал) скверная история вышла с одним товарищем. Очень тяжелая история, которая на многих произвела сильное впечатление… Да ты, быть может, Коля, куда-нибудь собираешься, и я тебя задерживаю?
— Нисколько не задерживаешь. Так какая история? А прежде, впрочем, скажи: не хочешь ли еще кофе?
— Нет, не хочу… Видишь ли, в чем дело. На нашем курсе был один товарищ, которого никто не любил. Очень уж он был какой-то юркий и лебезил перед профессорами. Человек какой-то вкрадчивый… С ним все очень сухо обращались, однако все-таки кланялись, жали руку. Он первый всегда подходил, заговаривал. И со мной был знаком, записок часто просил. На днях вдруг пронесся слух, что вот этот самый студент — шпион. Уж я не знаю, кто первый распустил этот слух, но только все поверили, тем более, что кто-то видел, как этот студент выходил утром тайком из квартиры директора, а в тот же день директор собрал всех нас и по поводу замышляемой на курсе овации одному профессору, не ладившему с директором, предупредил, что ему известно об этом, и пригрозил на случай, если будет устроена овация. А мы это самое предположение, казалось нам всем, держали в секрете, и директор не мог знать… И все, то есть не все, а большинство — были и заступники — решили, что этот студент доносчик… На другой день, когда он пришел на лекцию, все как-то подозрительно смотрели на него, отходили, когда он подходил, не отвечали на его поклон. Он изменился в лице и как-то весь принизился; странным, жалким таким выражением светился его взгляд. Показалось мне, что он с каким-то недоумением взглянул на всех, но, однако, остался и все время на лекции просидел в задумчивости. После лекции один из студентов громко сказал, проходя мимо подозреваемого, что какой-то подлец донес директору… Этот-то подозреваемый совсем помертвел, — я стоял недалеко и видел хорошо его лицо. Лучше было бы не видать его! В его лице было и страдание, и ужас, и что-то гордое, чего никогда не бывало. Он понял, что это его подозревали. Он посмотрел вокруг каким-то вызывающим, злым взглядом, как-то странно усмехнулся и направился к выходу. В это время кто-то его спросил: был ли он тогда-то у директора? Он опять побледнел, резко ответил, что был, и вышел из аудитории. Никто не сомневался после этого, что он шпион, но мне казалось, что человека безвинно оскорбили. Взгляд, знаешь ли, у него был такой… особенный, и именно во взгляде-то я и прочел, что этот человек не доносил, но что после этой-то минуты — это когда его заподозрили — он, пожалуй, решится и на это… О, ужасное, брат, было то мгновение!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133