Она… она. Впрочем, ты сам поймешь, что это за женщина. Прощай, мой мальчик! «Какая она особа?.. Что хотел сказать отец?» — недоумевал Николай, возвращаясь в гостиную.
X
Только к обеду — у Смирновых обедали по-городскому, в пять часов, собираясь по звонку — в столовую вошел, несколько переваливаясь и потрясая брюшком, скромно склонив чуть-чуть набок голову, блондин, среднего роста, лет за сорок, круглый, гладкий и выхоленный, с мягким, белым, расплывчатым, широким лицом, сияющий лысиной и небольшими глазами, ровно глядевшими из-под широкого черепа. Все в нем дышало необыкновенным благообразием, начиная с лысины, окладистой светло-русой бороды, от которой несло благоуханием, и кончая пухлыми архиерейскими руками. В кем было что-то елейное, мягкое, располагающее.
Это был известный адвокат, наживший большое состояние, Алексей Алексеевич Присухин.
Только что он вошел в столовую, как тотчас же все — исключая Нины — обратились к Алексею Алексеевичу с вопросами: хорошо ли он работал, и не мешал ли ему шум? В почтительности, с которой все обращались к нему, легко было увидать, что Присухин пользуется у Смирновых большим почетом и особенным авторитетом.
Он успокоил всех своей мягкой улыбкой, прежде чем объяснил, что занятия его шли успешно и что ничто ему не мешало, и взглянул на нового гостя.
— Ах, что же я!.. — подхватила Надежда Петровна.
С этими словами она взяла молодого человека под руку и, подводя Николая к Алексею Алексеевичу, проговорила:
— Николай Иванович Вязников.
Смирнова и не назвала Присухина, полагая, вероятно, что не может быть человека, который бы не знал его.
— Очень приятно познакомиться! — промолвил Присухин, приветливо пожимая молодому человеку руку.
— Это, Алексей Алексеевич, автор той статьи, которая…
— Я с удовольствием читал вашу статью, Николай Иванович… Очень приятно познакомиться!.. — повторил Присухин, поводя глазами на столик, где стояла закуска.
Уже все сели за стол, как в столовую вошло еще новое лицо — господин лет тридцати, высокого роста, неважно одетый, некрасивый, с большой черной бородой. Он слегка поклонился всем и молча сел за стол. Никто не обратил на него внимания, да, казалось, и он никого не удостоил им. Николай взглянул на черноволосого господина — его поразило необыкновенно энергичное выражение его скуластого загорелого лица — и недоумевал, кто мог быть этот господин, с таким характерным и умным лицом, в потертом пиджаке, сидевший за столой среди элегантного общества?
«Разве учитель? Но, кажется, подростков нет у Смирновых. Бедный родственник? Этого не может быть. Он ни одной черточкой не напоминает бедного родственника!»
Николай внимательно посмотрел опять на таинственного незнакомца, и лицо его показалось ему как будто знакомым. Он припоминал, что где-то и при особенных обстоятельствах он встречал это лицо… Он вспомнил, что это было в первый год его студенчества. Человек, похожий на этого господина, говорил громовую речь, поразившую всех. Такая же энергичная физиономия, то же скуластое лицо.
«Но это невозможно!» Николай знал дальнейшую судьбу того господина. Он не мог быть здесь.
И черноволосый господин мельком взглянул на Николая, словно спрашивая: «Это еще что за гусь?» — и равнодушно опустил глаза в тарелку.
— Ну, как вам нравится наш божок? — тихо спрашивала Нина, наклоняясь к Николаю, в то время как Присухин начал что-то рассказывать, и все обратили взоры на него, ловя каждое его слово.
— Он очень умный человек.
— Умный-то умный, только какой-то…
— Какой?
— Да слово смешное — иисусистый.
Николай рассмеялся.
— Это, впрочем, не мое слово…
— А меткое.
Он взглянул на Присухина. Действительно, в нем было что-то такое, вполне оправдывавшее название «иисусистого».
— А кто этот черноволосый господин, что молча сидит? — спросил, в свою очередь, Николай.
— Новый управляющий на заводе.
— Имя его?
— Прокофьев.
«Я ошибся! — мелькнуло в голове Николая. — А удивительное сходство!»
— Вероятно, студент?
— Не знаю. Знаю только, что мама им очень довольна. Он вас интересует?
— Очень. Характерное лицо.
— Да, что-то есть. Только дичится нас. Мы его оставляем в покое… Что же мы, впрочем, — Алексей Алексеевич рассыпает перлы, а мы одни не подбираем их!
— Не одни, — тихо промолвил Николай, окидывая глазами общество. — Посмотрите на Прокофьева.
— С этого не спросится.
— Отчего?.. Он недостаточно известен?
— Не то. Он уж у нас такой. Где ему? Однако внимание! Вам тоже полезнее внимать умным речам, чем слушать вздор глупой женщины. Ведь правда? — обронила она чуть слышно, взглядывая на Николая улыбающимся, загадочным, быстрым взором…
Не дожидаясь ответа, Нина Сергеевна повернула голову, слегка вытягивая лебединую свою шею, и стала слушать. Николай взглянул на нее и удивился, как она быстро умела менять выражения. Теперь глаза ее уж не смеялись и были устремлены прямо в лицо Алексея Алексеевича. Взгляд Присухина скользнул по молодой женщине. Николаю показалось, что он засиял довольной улыбкой.
А речь Алексея Алексеевича текла тихо и плавно, словно журчание ручья. Что-то ласкающее слух, успокоивающее нервы было в мягком, нежном, приятном голосе. Он говорил, по временам закрывая глаза, говорил замечательно хорошо, с манерой недюжинного оратора. Все сидели как очарованные, вперив взгляды в Алексея Алексеевича, боясь проронить одно слово, один звук, точно слушая диковинную райскую птицу. Надежда Петровна замерла от удовольствия, улыбаясь счастливой улыбкой, изредка посматривая вокруг, словно бы спрашивая: «Каково?» Все в столовой будто замерло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133