После восьми часов и я закачусь спать… Всю ночь не спал из-за этих починок.
В начале шестого часа, когда солнце быстро клонилось к закату, «Резвый», имея в кильватере «Голубчика», входил в прелестную бухту Нагасаки, живописно расположенного в ее глубине.
Все были наверху, и на корвете царила торжественная тишина, обычная при входе военного судна на рейд, да еще в чужие люди.
На рейде стояли четыре русских военных судна, два корвета и два клипера, принадлежащие к составу эскадры Тихого океана, которым было приказано собраться в Нагасаки и там ждать адмирала, и несколько военных судов других наций.
Едва только «Резвый» под контр-адмиральским флагом на крюйс-брам-стеньге показался в виду эскадры, как со всех судов раздался салют адмиральскому флагу, и на «Резвом» тотчас же последовал ответ. Вслед за тем салютовали и иностранные суда, и им тоже отвечали.
Когда рассеялся дым от выстрелов, «Резвый» бросил якорь, и все шлюпки были спущены. «Голубчик» стал рядом.
Как только отдан был якорь, со всех судов отвалили гички и вельботы с командирами, которые спешили к адмиралу с рапортами. У всех были щегольские шлюпки. Только командир «Голубчика» приехал на своей единственно уцелевшей маленькой четверке.
Один за другим входили капитаны в полной парадной форме на «Резвый», встречаемые караулом, и, несколько напряженные и взволнованные, проходили в адмиральскую каюту.
Адмирал принимал всех приветливо, расспрашивал о плавании, о состоянии судов, обещал побывать на всех судах и пригласил капитанов обедать «ровно в шесть». И так как возвращаться на свои суда было поздно, то все капитаны собрались в капитанской каюте и в ожидании обеда были гостями радушного Монте-Кристо, который немедленно приказал вестовому подать разных вин и предложил всем выпить по рюмке, по другой «начерно».
Нечего и говорить, что главной темой разговоров были общие расспросы о шторме, об адмирале и об его предположениях. Куда и кого он пошлет? Не слышно ли, какие суда возвращаются в Россию?
Насчет шторма Монте-Кристо не вдавался в большие подробности.
— Трепануло изрядно, ничего себе, — говорил он, разливая в бокалы шампанское, — грот-мачту, как видите, потеряли. А куда кто идет — разве адмирал сообщает! Этого и Аркадий Дмитрич не знает! — засмеялся Монте-Кристо.
— И меня он не посвящает в свои предположения! — вставил флаг-капитан.
— Да и не все ли равно, господа, узнать днем позже, днем раньше, кто куда идет… Я и сам не знаю, куда мы идем: в Австралию или на Ситху… Аркадий Дмитрич говорил, что в Австралию…
— Адмирал как-то сказал…
— А я не удивлюсь, если он вздумает вдруг идти в Берингов пролив…
Все рассмеялись.
— От него всего можно ожидать! — заметил кто-то.
— То-то и есть… А вот вы, господа, лучше расскажите, нет ли чего в Нагасаки новенького. Это, право, интереснее.
— Чего новенького?..
— Как чего?.. Неужели здесь одна и та же «королева Гортензия», что была в прошлом году?.. Неужели придется опять ухаживать за японками?..
— Вы вот насчет какого новенького!.. Так вас можно порадовать… На днях приехали три француженки…
— Вот это дело… Каковы они?..
Один неказистый, толстенький и низенький, совершенно лысый капитан стал подробно описывать достоинства француженок. Другой, помоложе, вступился за честь японок и хвастал своей нанятой на месяц женой , и скоро разговор почтенных и солидных капитанов принял несколько одностороннее и игривое направление.
Решено было, что все капитаны отправятся сегодня же вечером знакомить Монте-Кристо с француженками.
Тем временем адмирал внимательно оглядывал убранство стола и говорил Вербицкому:
— Смотрите не осрамите меня с обедом… Довольно ли всего?
— Довольно, ваше превосходительство…
— Какой обед?
— Суп с пирожками, ветчина… Николай Афанасьич любит.
— Дальше?
— Индейки!..
— Сколько?
— Четыре.
— Хватит на двадцать человек?
— Хватит… Индейки большие, ваше превосходительство. Горошек и маседуан.
— Ну, смотрите же, чтобы всего было довольно.
После обеда все разъехались. Капитаны отправились на свои суда, чтобы переодеться в статское платье и сообщить старшим офицерам, чтобы все было готово к смотру, и затем все вместе поехали на берег. Монте-Кристо конфиденциально предупредил старшего офицера, чтоб его не ждали. Он, может быть, вернется к утру.
— Надо освежиться! — прибавил он, смеясь. — Не все же штормовать в море. Надоело!
Разъехались еще и раньше все офицеры и гардемарины, кроме вахтенных. Все торопились на берег погулять и познакомиться с туземными дамами и затем собраться в гостиницу, где сегодня должен был составиться грандиозный ландскнехт. Соберутся офицеры и гардемарины всей эскадры.
На «Резвом» оставались, кроме вахтенных да старшего офицера, только батюшка да «лобастый» гардемарин, дядя Черномор.
Адмирал прочитывал у себя в каюте газеты.
В девятом часу он вышел наверх погулять.
Заметив на шканцах лобастого гардемарина, он подошел к нему и спросил:
— А вы, любезный друг, отчего не на берегу? Или на вахту станете?
— Нет-с… Не хочется что-то, ваше превосходительство…
— Ну что вы вздор говорите. Как не хочется? Почему не хочется? Съездили бы, покатались верхом… моряки любят кататься верхом, хоть и ездят как сапожники… Посмотрели бы город… А то что сидеть на корвете… Отчего вы не съехали, а?
— Как-то не расположен-с…
— Не расположены-с?.. Не поверю… Вы и в Сан-Франциско редко съезжали… Что это значит?
— Дорого стоит съезжать! — сконфуженно проговорил молодой человек.
— Как дорого?.. Разве вам жалованья не хватает, а?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39