– Что ты делаешь?! – воскликнул Руи. – Не оскверняй себя прикосновением к этому преступнику, который хулил богов, который вверг страну в несчастье и которого наказал Амон, как он того заслужил!
Ипу не стал возражать сыну своего друга. Всюду и везде, на каждом углу можно было услышать подобные разговоры. Торговки на рынке, продавая рыбу, судачили об этом со своими покупателями, а подвыпившие солдаты распевали непристойные песни о своем прежнем царе.
Ипу сделал несколько шагов к уступу в стене и поднял другой бюст, который стоял там.
– Должен ли я разбить и этот?.. – спросил он с особым оттенком в голосе, показывая бюст молодому скульптору.
Тот невольно отступил назад, и в глазах его промелькнуло не то удивление, не то грусть.
– Нефертити? – спросил Руи неуверенно.
– Да… Нефертити. Супруга «преступника», как ты его называешь. Она была спутницей его жизни и следовала его учению.
– Я видел ее только раз мельком. На похоронах ее супруга, когда я был еще ребенком. Ее несли на носилках в голубом траурном одеянии, закрывавшем большую часть ее лица… Так вот она какая!
– Такой видел ее твой отец. Посмотри, как много он трудился над ее изображением. Здесь другая ее модель. Видимо, она его не удовлетворила. Щеки слишком округлены, лицо слишком полное, разрез глаз недостаточно оттенен. Здесь, как ты видишь, черными линиями, нанесенными кистью, намечены исправления. Потом он начал всю работу сначала.
Да, сын мой, я не знаю никого другого, кому бы все это давалось тяжелее, чем твоему отцу. Потому что, чем лучше у него что-либо выходило, тем больше он стремился к совершенству!
Руи снимает с полки одну головку за другой.
– Вот это Маи, – поясняет Ипу, – Маи, который впал в немилость у царя. А это Эйе, который после Тутанхамона занял престол. До этого он был одним из первых здесь при дворе, опахалоносцем царя по правую его руку, начальником царской конюшни. Он всегда сопровождал Эхнатона в храм и велел вырезать весь гимн Атона на стене своей гробницы…
– А потом, сделавшись царем, стал почитать Амона?..
– Да… потом он стал почитать Амона. Не обо всех людях, изображенных Тутмосом, смог Ипу рассказать сыну своего друга. Встречались лица, которые не были ему знакомы. Кем, например, был вот этот молодой мужчина с выражением пресыщенности на лице или старая женщина с отрешенным взглядом?
Еще одну головку женщины поднял Ипу и долго ее рассматривал. Она была сделана из коричневого песчаника. Большие выразительные глаза, полный цветущий рот, тронутый страданием. Тени легли у носа и подбородка.
– Это царевна? – спросил Руи.
– Нет, это Эсе, твоя мать.
– Тогда я возьму ее с собой?
– Нет, ты не должен этого делать, – тихо ответил Ипу. – Может быть, твой отец сумел бежать и когда-нибудь вернется сюда. Пусть тогда он найдет ту, которую любил больше всех.
Так как Руи молчал, Ипу через некоторое время добавил:
– Но если этого и не произойдет, если он уже переселился на потусторонний берег, если он, сооружая другим роскошные гробницы, для себя самого не нашел усыпальницы, то куда как не сюда будет приходить Ка твоего отца, когда распадется его тело. Сюда, где он работал. Сюда, где он оставил в этом гипсе и в этом камне лучшее из того, что в нем было.
Воцарилось молчание, которое снова прервал Ипу:
– Сделай себе отливку с этого бюста! А еще лучше – запечатлей в себе черты матери и попробуй, когда мы вернемся домой, воспроизвести их. Тогда ты будешь постоянно носить образ матери в своем сердце.
Ипу и Руи провели ночь в покинутом доме вымершего города. На восходе солнца они закрыли двери, захлопнули ворота и двинулись в путь. Шли они в полном молчании. Только когда прославляемый ранее, преданный теперь проклятию Небосклон Атона остался у них позади, они заговорили.
– Была ли моя мать, – тихо спросил Руи, – в самом деле дочерью Панефера, жреца Амона из Она?
– Откуда ты это знаешь?
– От ее брата Уны, который, собственно, носит имя Унамун и сейчас возвысился до первого пророка Амона. Он как-то позвал меня к себе в храм и рассказал многое. Уна спросил меня и об отце. Когда я сказал ему, что отец остался в Ахетатоне, он закричал: «Ты должен вывезти его оттуда! Потому что места, по которым ступала нога нечестивца, будут опустошены».
– Уна? – изумился Ипу. – Он тебя посылал сюда? Он хотел спасти твоего отца? Что он тебе еще говорил?
– Уна открыл мне глаза. Он рассказал мне о том, как нечестивец привел страну к полному упадку, потому что все боги, которых он оскорбил, отказали ему в своей помощи. Подвластные страны стали отпадать от него, и вся наша страна была бы разграблена чужеземцами, если бы ранняя смерть не освободила нас от него и его преемники не склонились бы снова перед Амоном, их отцом.
Он сказал мне, что только Хоремхеб, наш нынешний царь, – истинный сын Амона. Те же цари, которые правили после смерти нечестивца до Хоремхеба, Сменхкара, Тутанхамон и Эйе – еще смогли распутать ложь, потому что, поклоняясь Амону, они продолжали почитать и Атона. Но существует только одна правда и один верховный владыка – Амон, царь над всеми богами. Только тот, кто ему служит, может быть силен, как разъяренный лев, когти которого лежат на чужеземных народах.
Ипу молча смотрел на вошедшего в азарт юношу.
– Ну разве он не прав?! – воскликнул Руи, задетый молчанием Ипу. Разве Хоремхеб не одержал победу над царем хеттов и не вытеснил хабиру из Речену? Разве те, кто раньше не признавал власть нашего царя, не посылают теперь ему письма, чтобы порадовать сердце победоносного Хора и смягчить разъяренного льва? Неужели ты не веришь в правду, которая наконец восторжествовала над ложью?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78