– Не говорите между собой о том, что произошло сегодня, чтобы разговор этот не достиг ушей царицы.
Три года сменили друг друга. Вновь и вновь река выступала из берегов и заливала плодородную землю. И снова вода уходила, а земля принимала посевы в свое плодородное лоно. Вновь и вновь склонялись перед серпом колосья. Родился младенец – сын. Тутмос взял его из рук Тени и сказал:
– Мы назовем его Руи. Руи, как звали его деда.
Храм Атона был закончен. Он красовался теперь во всем блеске в ярких лучах бога. Царь одарил милостью Бака, возложив на него почетное поручение – воздвигнуть единственному истинному богу жилища в чужеземных странах.
Илу стал теперь ни от кого не зависимым мастером, и Тутмос надеялся, что после отъезда Бака сможет чаще с ним встречаться. Впрочем, надежда эта оказалась обманчивой.
Старый Неджем умер.
Как-то днем Тутмос впервые отправился в усадьбу друга и протянул Бакет руку. И все же почувствовал, что примирение не состоялось. Ипу, который вел его через ворота, шепнул:
– Они говорят, что ты использовал свое влияние у царя, чтобы удалить отсюда Бака – единственного, кто мог бы тебе стать поперек дороги.
Ударом ножа нельзя было ранить Тутмоса больнее.
– Кто… кто мог так сказать?
– И сам Бак, и Бакет, и все, кто настроен к тебе недоброжелательно.
– Те, кто настроен ко мне недоброжелательно? Почему они все хотят мне зла?
– Ты слишком быстро выдвинулся! Это всегда вызывает злобу!
– Ну, а ты сам? Неужели и ты веришь этому?
– Разве я сказал бы тебе все это, если бы так думал?
– Но разве Бак не был обрадован оказанной ему честью? Не был рад, что ему дали новое интересное поручение?
– Рад? Неужели ты думаешь, что местные жители отступятся от своих богов, лишь только царь пошлет своих архитекторов и своих скульпторов в жалкую Речену или Сирию? Ни от своих богов, ни от своих интриг они не откажутся. Это может только переполнить чашу их терпения. Хабиру всегда готовы вторгнуться с севера, а вассалы царя, постоянно враждующие друг с другом, могут перейти и на сторону врага. Когда же начнутся переговоры с ними, каждый будет взваливать вину на своего соседа, а себя оправдывать тем, что он якобы вступил на чужую территорию только для того, чтобы обуздать кочевников. Воинов, а не скульпторов следует посылать царю на север.
«И он не понимает! – подумал про себя Тутмос. – Даже Ипу не понимает царя».
– Друг, – сказал он, обратившись к Ипу, – разве ты не знаешь, что замыслил Эхнатон? Он хочет завершить то, что начали столетия назад его предки. Он хочет объединить духовно, в почитании единого истинного бога, государство, границы которого были раздвинуты при помощи меча!..
– Все это не так, – прервал его Ипу. – Это лишь твое воображение.
– Мое воображение? – В голосе Тутмоса прозвучали раздражение и обида. – Разве ты не слышал великого славословия? Разве ты не знаешь, что Атон бог не только нашей страны, но и отец всего того, что он создал. Он дает жизнь и чужеземцам. Это он даровал им реку на небе, чтобы они, как и мы, получали из нее живительную воду! Почему ты вообще говоришь: жалкая Речену, убогая Сирия? Если ты правильно понял учение царя, то должен знать, что все народы и все страны созданы Атоном и он им дарует свою милость. Вожди и народы Сирии и Речену поймут наконец, что не угнетать их хотят и господствовать над ними, но объединить всех в одно великое царство.
– Как это – не хотят угнетать? Разве от них не требуют дани? И разве на полу царского дворца нет картин, по которым проходит Эхнатон, следуя к своему трону, картин, где зависимые от него правители изображены в оковах? На согбенные их спины ставит он свою ногу. И разве эта нога менее тверда и не попирает их столь же сильно, как нога его отца?
– Почему же тогда, – спрашивает Тутмос, и в голосе его уже не чувствуется прежней уверенности, – почему же тогда наш царь не направляется с войсками в чужие страны, как это делали его предки, когда там начинаются восстания? Ведь, по-твоему, он хочет их поработить?
– Знаешь почему, Тутмос? – Голос Ипу становится тише, и он настороженно оглядывается. – Я думаю, что он не решается покинуть страну из страха, что у него за спиной вспыхнет восстание!
– Нет! – закричал Тутмос. – Быть этого не может! Атон благословил своего царственного сына. Город, который фараон воздвиг своему божественному отцу, как чудо вырос за несколько лет перед нашими глазами. Там, где раньше была пустыня и никто не жил, множатся теперь стада, поднялись дома, окруженные садами, цветут и плодоносят фруктовые деревья…
– Тутмос! – Ипу взволнованно произнес имя своего друга. – Атон знает, как я хотел бы, чтобы ты был прав! Но как выглядит все вокруг, стоит лишь выйти за границы этого города…
Он внезапно умолк, точно в душе его зародилось подозрение.
– Ну ладно, – сказал он наконец, но голос его звучал удрученно. Забудь все, что я сказал. Может быть, это и неправда. Может быть, Баком владела только обида. Ведь это его взгляды я только что высказал тебе.
Бак? Главный скульптор царя? Первый, кого Эхнатон удостоил чести выразить в камне его божественное учение о правде? И он ведет такие речи только потому, что оказался ущемленным в своем тщеславии? Он поселил в сердце простодушного человека сомнения, отравил его недоверием! А Тутмос! Он отдал ему своего друга!
– Как твоя работа, Ипу? – внезапно спросил он. – Разве хорошо, что один из нас не знает, что делает другой? Не покажешь ли ты мне свою мастерскую?
Выражение лица Ипу моментально изменилось.
– Если ты хочешь… – сказал он нерешительно и повел Тутмоса к боковой пристройке своего дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78