Алька предчувствовал — нет, он был почти уверен в этом! — что их командир выйдет из себя из-за такого самоуправства. В этом неприятно было признаться даже себе, но Алька слегка побаивался Колесникова…— Давай покатаемся на листе кувшинки! — внезапно предложила Леночка.— Ты что, серьёзно? Он же не выдержит нас.— Прекрасно выдержит, я уже каталась.Алька вытаращил на неё глаза.— Когда же ты опустилась на планету?— Часа четыре назад… Уже два раза купалась. И снова хочу. Здесь такая чистая, прозрачная и вкусная вода!— И ни один крокодил не съел тебя?— Представь себе — нет. Здесь подстерегает другая опасность: огромная бабочка может выпустить хоботок, обвить тебя и унести в небо…Алька засмеялся, подпрыгнул, потом перекувырнулся через голову и ещё громче засмеялся. Потом сказал:— Ну давай купаться… Как давно мы не купались!Алька стал снимать рубаху.— Ну что ж ты не…— Я? — вдруг как-то оробело сказала Леночка. — Я… Да ведь Колёсников выбросил на космодроме в Сапфирном мой купальник…— Нечего страшного, — проговорил Алька, — иди купайся первая, а я пойду вон за те цветы и подожду. И не торопись. Я хоть и нетерпеливый, а могу долго ждать. И если какая-нибудь бабочка захочет тебя унести в небо, кричи погромче, не дам тебя в обиду…Леночка убежала к озеру, и скоро до Алькиного слуха донёсся звучный плеск воды.Вдруг Алька увидел Толю: он бегал по пояс в траве возле темно-синего звездолёта, острым носом нацеленного в небо, и ловил бабочек. Трава блестела в лучах света и колыхалась, расступаясь перед ним. Сачка у Толи не было, он ловил бабочек руками и, поймав, относил в звездолёт, и рыжий, веснушчатым нос его при этом горделиво смотрел вверх.Алька тут же решил помочь ему. Но… Но что если Леночку и впрямь унесёт в небо гигантская бабочка?Да нет уж. Наверно, пошутила. Наверно, даже на неведомых планетах нет таких сильных, хищных бабочек.Алька стал подкрадываться к чёрной с голубоватыми волнистыми разводами бабочке. Сложив крылья, она присела на махровый белый цветок, развернула и опустила внутрь него тонкий хоботок. Алька схватил бабочку и, не чуя под собой ног, длинными прыжками бросился к Толе. И вытянул к нему руку:— Смотри, какую поймал… Нужна? Толя унёс в отсек сразу две бабочки свою и его, — вернулся и сказал:— Чудо, а не планета!— А что скажет Колёсников? — спросил Алька. — Леночка тоже в полном восторге от планеты. Это она посадила на неё звездолёт… Знаешь, что она хочет? Она хочет надолго здесь остаться! И меня уже уговаривала… А как ты относишься к этому?Толя нервно потёр лоб и вздохнул:— Прекрасная идея… Здесь так хорошо… Здесь столько цветов и бабочек! От благоухания у меня даже с непривычки голова болит…— Значит, остаёмся здесь? — неуверенно спросил Алька. — Ведь если мы втроём примем решение остаться здесь и проголосуем"за», Колёсников вынужден будет подчиниться; пусть даже он перетянет на свою сторону Жору, нас все равно большинство!— Это верно, — уже серьёзно сказал Толя. — Здесь хорошо пожить день, два, десять… Боюсь, что потом здесь покажется однообразно. Ведь мы полетели в глубины Вселенной ради того, чтоб постичь…— Знаю ради чего, не говори! — прервал его Алька. — Идём лучше к озеру, может, Леночка уже кончила купаться… — И Алька громко крикнул.

Она откликнулась, позвала их. Ребята стащили с себя комбинезоны и осторожно, как зимой на непрочную льдинку, ступили на маленький круглый зелёный плотик — лист кувшинки; Толя не без труда перепилил складным ножом толстый, уходящий ко дну стебель листа, и они отплыли от берега. Толя с Алькой — худенькие, загорелые, в одних трусиках — лежали на гладком блестящем листе и гребли руками, а Леночка стояла посерёдке и громко смеялась.Внезапно на берегу появилась маленькая фигурка Колесникова. Даже издали было видно, что лицо у него сонное, недовольное. Он подошёл к воде, протёр глаза и зевнул.

— Кто посадил сюда звездолёт?— Я. А что, тебе здесь не нравится? — спросила Леночка. — раздевайся и плыви к нам!— А что я тебе говорил? — сказал Колёсников. — Или все вылетело из головы? Никто не имеет права по своей воле садиться на незнакомые планеты!— А ты? — нашлась Леночка.— Что — что я? — недовольно шевельнул бровями Колёсников.— Ты имеешь право садиться, ни с кем не посоветовавшись?— Ну как тебе сказать, я… — замешкался Колёсников, и Леночка не стала ожидать, пока он выпутается из трудного положения.— Так вот я и взяла пример с тебя! — засмеялась она. — Разве плохая планета?— А чем она хороша? — хмуро спросил Колёсников: видно был очень недоволен собой. — Немедленно плывите к берегу! Мы сейчас же улетаем отсюда!— Мы никуда не полетим! — спокойно сказал Толя, уже не глядя на него, а продолжая лежать на гладком упругом листе и загребая прохладную воду руками.Так они плавали, наверно, целый час, любуясь голубизной неба, блеском двух светил — ярких маленьких местных солнц, давших этой планете тепло и жизнь, отражением в воде громадных раскрывшихся кувшинок…Колёсников что-то кричал с берега, приказывал, размахивал руками, но ребята далеко отплыли от него и ничего не могли расслышать. Да и не хотели.Потом Толя принялся грести руками к берегу, сказав со вздохом:— Как бы он голосовые связки не повредил…Скоро ребята стали разбирать его слова, фразы, а потом их громадный лист уткнулся в берег.— Нечего здесь терять время! — разорялся Колёсников. — Мы не для этого полетели в мировое пространство! Правда, Толя?Он искал у него поддержки, и Толя ответил:— Правда… Но цивилизация цветов — разве это плохо?.. Мы решили отдохнуть и пожить здесь… Раздевайся, Колёсников, искупайся с нами и позагорай!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44