– Богиня, – произнес он наконец и рухнул к ногам Теи, прижавшись своей русой бородой к ее сандалиям.
Тея смотрела на его тело, оцепенев от ужаса. Даже с большого расстояния я увидел, что руки у нее онемели, а глаза широко раскрылись. Тея не заплакала. Она убила человека, и это потрясло ее, но такова была воля богов. Она наклонилась и вынула кинжал.
Икар и я слезли с дерева. Первым делом мы вошли в загон и, разоружив одурманенных и убитых ахейцев, освободили пленных. Никто не произнес ни слова, да и что можно сказать, если победа пришла слишком поздно и далась ценой слишком больших потерь. Наконец я объявил:
– Сейчас мы пойдем в город и перенесем в охраняемый загон всех оставшихся в живых ахейцев.
Гордые и скорбные, вышли следом за мной звери. Паниски, хитрые и скрытные, исчезли в ночи, поспешив вернуться в свои норы на берегу ручья. Я подумал: «Медведиц Артемиды можно накормить тем, что осталось после пиршества ахейцев – рыбой и олениной, а потом вместе с осиротевшими детьми кентавров уложить спать под открытым небом».
– Тея, – крикнул я, стоя на противоположной от нее стороне рва. – Опусти, пожалуйста, мост.
Она шла ко мне по той же дороге, по которой незадолго до вторжения шел Хирон, – женщина, в свои шестнадцать лет оставившая далеко позади детство, на которое еще в Ватипетро зрелость отбрасывала свою мрачную, как совиное крыло, тень. За ней с благоговением следовали дриады. Теперь она стала не только такой же, как они, но и самой сильной из них.
– Тея, – прошептал я, когда она, будто выйдя из пламени костра, направилась в темноту, – саламандра, феникс, богиня, освещающая собой непроглядную ночь и мое сердце.

ГЛАВА XI
ЗВЕРИ УХОДЯТ

Из ахейцев в живых остался двадцать один человек. Те, кто находились в театре, судорожно метались в бреду, громко стеная и мотая головой, будто пытаясь отделаться от терзавших их демонов. Мы быстро перенесли этих солдат в загон и положили рядом с остальными.
– Они отказались уйти из леса даже после того, как я сдалась им, – рассказывала нам Тея, когда еще не пришедшие в себя воины, державшиеся за животы или трущие руками глаза, были помещены за надежную колючую изгородь. – Аякс сказал, что я доставила ему очень много хлопот и он должен возместить их, получив все богатства леса. Он обещал отпустить меня, если я покажу ему подземный ход, ведущий в твою мастерскую. Конечно, я ничего не показала.
– Что он собирался с тобой сделать? Взять с собой в Микены?
– По-моему, просто хотел убить. Я чем-то пугала его. Он называл меня Принцессой Зверей.
– Знаешь, он был прав.
На следующее утро Икар по подземному ходу отправился в мой дом, чтобы забрать оттуда Пандию, а я с группой панисков подошел к самому краю поляны и во весь голос стал окликать солдат, засевших в стволе. Паниски были вооружены пращами, я – боевым топором, а на веревке мы тащили за собой красноглазого Ксанфа, который должен был подтвердить сообщение о нашей победе. Ахейцы не заставили себя долго ждать и сразу появились по ту сторону стены. Через амбразуры виднелись их блестящие шлемы.
– Мы выиграли войну, – закричал я, – и убили вашего предводителя Аякса. А ваши товарищи, оставшиеся в живых, стали нашими заложниками. Если вы хотите спасти их и себя, сдавайте оружие и уходите из леса до захода солнца.
Ахейцы ответили на мои слова взрывами иронического смеха. Чувствуя себя в захваченном убежище в полной безопасности, они продолжали пировать с самого рассвета вплоть до наступления темноты. У них были весьма веские причины, чтобы с презрением отнестись к моему ультиматуму. Мы вытащили нашего пленника из-за деревьев и продемонстрировали им его постыдное поражение.
– Прислушайтесь к его словам, – стал убеждать своих друзей Ксанф. – Аякс действительно мертв, а мы все отравлены их колдовскими чарами.
В подтверждение своих слов он схватился за живот:
– С вами будет то же самое, если вы не сделаете, как он говорит!
Смех утих, и ахейцы стали советоваться, а затем вместо взволнованных голосов послышался скрип отодвигаемых бревен, служивших дверью. В проеме появился прикрывающийся щитом воин. Его высокомерное поведение все же не могло скрыть страх:
– Пришлите к нам Ксанфа, и мы сами допросим его.
Чтобы подтвердить правоту своих слов, мы могли отдать им этого пленника. Один из нетерпеливых панисков подтолкнул его своей пращей, и безухий Ксанф, таща за собой веревку и все время боязливо оглядываясь через плечо, неуверенным шагом направился к своим друзьям.
Днем ахейцы во главе с Ксанфом покинули мой дом, а на следующее утро мы выпустили их товарищей, сидевших в загоне. Они должны были встретиться уже за пределами леса. Я отобрал у них оружие, доспехи и туники и заставил грубыми бронзовыми бритвами сбрить бороды, зная, что у ахейцев борода считается признаком доблести и мужества. От этого их щеки стали красными, как редиска. Владыки и завоеватели, они пришли сюда, чтобы унизить нас, а ушли подобно колонне рабов, которых ведут на печально известный рынок в Пилосе.
Вновь лес принадлежал зверям, но для тех, чьи герои мертвы, а города лежат в руинах и каждую минуту грозит еще одно нашествие, вкус победы горек, как болиголов.
Через две недели после того, как мы прогнали ахейцев, паниски, сторожившие вход в лес, схватили критянина, пытавшегося попасть в нашу страну, и, весьма грубо обращаясь с ним, притащили в город кентавров, где Тея, Икар и я помогали женщинам-кентаврам восстанавливать их дома. Он был черноволосый, худой, с тонкой талией и очень походил на тех крестьян, что живут в тростниковых хижинах на берегу Нила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47