Работницы были вооружены бамбуковыми копьями, похожими на жало, со смертоносным острием на конце.
– Мед и чай из пыльцы? Впрочем, нет, дорогая. Наверное, лучше куропатку, которую ты мне принесла. Правда, не очень вежливо со стороны гостьи съедать свой же подарок. Кроме того, я уже съела ее сама, и она оказалась довольно вкусной. Чего нельзя сказать о желудях, я чуть не сломала зуб о первый же из них.
– Может быть, еще остались… – начала было Кора.
Я тут же прервала ее. Стоит только Шафран заподозрить, что мы безумно хотим желудей, как она тут же скормит их белкам.
– Наверное, они были не очень свежими. Значит, мед и хлеб из пыльцы, – попросила я.
– Запасы продовольствия у нас невелики, все работницы заняты на строительстве улья. Зачем мне тратить пищу на временных гостей?
– Если мы слишком быстро умрем, ты не сможешь показать нас Эвностию, и у тебя с ним ничего не получится.
– У меня есть красота и хитроумие, этого вполне достаточно.
– Нет, недостаточно, если он узнает, что ты нас убила.
– Я просто скажу, что вы мои пленники, неважно, живы вы или умерли.
– Эвностий уже целый год живет самостоятельно, и его не так-то легко обвести вокруг пальца. Лучше тебе иметь нас под рукой на случай, если потребуются доказательства.
Она каким-то образом умудрилась нахмуриться так, чтобы не наморщить свой безупречный лоб. Уголки рта опустились, и он стал похож на перевернутую чашу.
– Ладно, думаю, мы сможем что-нибудь выделить вам.
Чаша приняла свое нормальное положение.
– Я пришлю вам специальный обед, перед тем как навестить вашего друга.
Специальный обед… Может быть, она хочет отравить нас?
– Ничего, – сказала я Коре, когда Шафран вышла из комнаты. – Эвностий найдет нас. Он прочесал весь лес после того, как ты исчезла. Из-за тебя его избили.
– Сильно? – воскликнула она.
– Нет, только синяки. Он сейчас отлеживается в моем дереве.
– Я недостойна его. Он видит во мне героиню своей любимой поэмы «Стук копыт в Вавилоне». Люди истолковывают мое молчание по-разному, но для Эвностия – это тайна и мудрость.
– Может, ты и недостойна его, Кора, – я была не только ее ближайшей подругой, но и самым непредвзятым критиком, – но все же более достойна, чем остальные. Он найдет нас, а когда найдет, постарайся показать, что ты к нему неравнодушна.
– Думаешь, он сможет нас найти? – В ее голосе не чувствовалось уверенности. – Если бы у меня еще была моя подвеска– кентавр, я не пожалела бы ее, чтобы увидеть сейчас Эвностия.
– Ты никогда не позволяла ему надеяться, даже когда могла это сделать.
– Позволяла, но не так, как ты думаешь. Он казался мне маленьким, младшим братом, все время спотыкался о свои собственные копыта.
Стоило ли говорить, что хоть Кора и воспринимала Эвностия с высоты своих восемнадцати лет, но, так же как и он, была еще совсем ребенком, и похоже было, что она тоже скоро споткнется, только о свои мечты. Если, конечно, она их вовремя не оставит.
Разговор начал утомлять ее, но тишина была для нас еще страшнее. Откуда-то издалека доносилось жужжание крыльев и мелодичное попискивание Шафран, отдающей приказания работницам. Затем ее голос затих. «Она полетела к моему дереву», – подумала я.
И тогда работники принесли обещанный обед. Шафран послала нам оставшиеся желуди.
Эвностий открыл глаза и увидел у себя над головой соломенную крышу. Вокруг него на стенах висели ковры с изображениями моих любовников. Сквозь сеть листвы в квадратные окна проникал свет. Он вдохнул запах коры и листьев. «Дом Зоэ, – подумал он. – Но как я сюда попал?» Наконец он вспомнил.
– Зоэ.
– Нет. Шафран.
Он узнал королеву, которая следила за ним в его саду.
– Как ты нашла этот дом? – спросил он сердито.
– Сама Зоэ объяснила мне, как сюда попасть. Она же оставила дверь незапертой. Правда, мне не нужна лестница, хоть она здесь и есть, и очень удобная.
Ее хваленая красота не произвела на Эвностия никакого впечатления. Конечно, очертания ее фигуры были очень хороши, как первоцвет или лютик. Да, кожа ее была гладкой и золотистой, как мед, а трепещущие крылья совершенно прозрачными. Она стояла около кровати и, глядя на него, улыбалась с восхищением и ожиданием. «Она не такая высокая, как Кора, – сказал себе Эвностий, – и не такая пышная и роскошная, как Зоэ, и потом, на ней слишком много браслетов, а крылья такие тоненькие, что их может разорвать даже легкий ветерок». И в самом деле, он был абсолютно не способен заметить что-либо хорошее в женщине, по-видимому, виновной в исчезновении Коры.
– Ну, не сердись! – не оставляла его Шафран. – Ты так смотришь на меня, будто хочешь забодать. Я разбудила тебя, мой мальчик?
– Да.
– Ну, ничего. Когда я уйду, после того, как побуду с тобой немного, ты заснешь, как трутень.
Она села на кровать, прислонившись бедром к его ноге. Тело ее было таким же шелковистым, как тонкий шелк туники. Эвностий попытался отодвинуться, но двигаться было некуда, он и так почти вдавился в тростниковую стену. Что делать, иногда приходится мириться с судьбой.
– Ты такой молодой, а у тебя на груди уже так много волос, – заметила Шафран. – Знаешь, тебе это идет. У наших трутней волосы только на голове. Правда, они никогда не лысеют.
– Мы рождаемся волосатыми. Так теплее зимой. И мы тоже никогда не лысеем. Чего тебе надо?
– Пришла навестить тебя, как я уже сказала. Поговорить. Познакомиться с последним минотавром. Я не думаю, что ты так и останешься последним. У тебя будут сыновья, внуки, и когда-нибудь появится целое племя минотавров.
Если ты, конечно, правильно выберешь себе пару – ее плодовитость должна соответствовать твоей мощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53