Потом сообщил Алексею, что звать его Ждан, сын Лыбедя. Алексей тоже представился, соблюдая приличия.
– Только ты того, не серчай… - смущенно пробормотал домовой. - Тут, у нас то есть, я тебе помогу. А в вашей стороне я тебе не помощник, извини уж. Там у вас такое делается - помыслить страшно. Как живете - непонятно. По дорогам такие чуды-юды рыскают - жуть просто. Огнем из глаз слепят, рыкают, и вонь от них уж и вовсе несносная. Так что не обижайся… Я один раз сунулся было к вам, так еле живым ноги унес. Так что и не проси, к вам не пойду. А тут у себя помогу: и дорогу верную укажу, и ежели биться тебе придется с этим изувером - тоже помогу. - И на том спасибо.
– Да чего уж там. Когда мне бы еще представилось с дедом моим подвигом поравняться? Так что это тебе спасибо, прохожий человек. - И снова блеснул на Алексея маленькими глазками. Вообще, Охотник заметил, что у этого старичка было два выражения глаз: угрюмо-насупленное, из-под бровей, и лукавый прищур. В основном старичок-домовичок лукаво щурился, напоминая Шолоховского героя, деда Щукаря. И еще картуз этот, залихватски сбитый на затылок лысой, как бильярдный шар, головы. - Ага, стой-ка, - поднял маленькую ладошку вверх Ждан.
Алексей вопросительно глянул на домового, замершего, как истукан, и настороженно вслушивающегося в окружающие звуки.
– Шарится кто-то, - сообщил тот, тыча пальцем за угол. - Кто такие - не ведаю. Ты вот что, тут постой, а я проверю пойду. Я-то здешний, а тебя всякая собака за версту как чужака облает. Годи тут.
Махнул в воздухе маленькой ладошкой, и как будто включился усилитель звука -
Алексей услышал все, что происходило за углом. Шелест, шарканье, вздохи и сопение. Домовой уверенно повернул за угол, смешно топая начищенными до блеска маленькими сапогами-„бутылками“.
Какое-то время из-за угла доносилось бормотание, кряхтение и шарканье, которое поначалу Алексей не слышал.
Потом раздался уверенный и даже командирский голос домового, который спрашивал, строго, как генерал на параде, какого рожна они тут делают. Неведомые „они“ невнятно бормотали, как будто извиняясь. Голос Ждана нарастал, становился громче, обретал вовсе уж начальственный оттенок. Он отчитывал тех, кто ошивался за углом, как нашкодивших школьников. Те, судя по всему, оправдывались. В конце концов домовой аргументированно объяснил своим собеседникам, куда им стоит идти и кого там искать. Раздалось возмущенное бормотание, переросшее в громкий ор, скорее похожий на шум погромыхивающих в жестяной банке камней, чем на нормальную речь. Но старичок, судя по всему, прекрасно понимал и этот язык, потому как вслед за возмущенной тирадой раздался его гневный выкрик: „Ах ты семя блядино! Вот я тебя ужо!“ Что-то с треском полыхнуло так, что на противоположной от прохода стене на мгновение появились четкие тени причудливых очертаний, отдаленно напоминающие человеческие. Раздался визг, лязг и удаляющийся топот. Из-за угла запахло горелой шерстью.
Алексей удивленно ахнул. Старый домовой, хоть и ссылавшийся на немощь по сравнению со своим предком, шарахнул таким заклятьем, против которого Алексею не хотелось бы ставить защиту, ибо она сожрала бы половину, а то и больше его сил. Страшно представить, какими силами обладал старый хитрец, когда был при месте. А о том, насколько силен был его героический дед, и вовсе думать было тошно. Из-за угла показался сам Ждан, на ходу отирая лицо от копоти огромным, как простыня, носовым платком. Половину лица он уже вытер, а вторая была черна, как у шахтера, только что вылезшего из забоя. Глаза победоносно блестели. Борода топорщилась и курилась дымком.
– Ишь ведь, чего удумали, ехиднины дети! В моем околотке досмотр учинять! Без моего ведома! Не спросивши, не предупредивши!
– Кто?
– Как кто? Да эти вона! - Дед возмущенно мотнул бородой в сторону угла, из-за которого вышел. - Псы ищейные. Сказывали, что человека ищут. Не тебя ли? - А что, тут людей много? - угрюмо спросил Алексей. Весть о том, что его уже ищут, оптимизма не вселяла. Если ищут, значит, придется драться. Тратить силы. Которые потом не восстановить так просто. А до Изнанки дотянется ли Леонид своей поддержкой, ожидающий их у машины, - не известно. Как только он подумал об этом, его плеча ободряюще коснулась невидимая, но уверенная рука. По телу пробежала волна тепла, окутала с ног до головы, придавая сил и уверенности. В голове прозвучали слова, сказанные вроде бы голосом отца Леонида: „И не только до Изнанки дотянусь. Не бойся - ступай. Ты выследи и останови. А я со своим делом справлюсь. Поддержу, не беспокойся“.
Услышанное придало уверенности и даже обрадовало.
Сила, щедро вливаемая в Алексея, струилась по жилам, будоражила в предвкушении боя.
– Да нет, не много. Можно сказать даже, что ты единственный, - ответил домовой.
– Значит, ищут меня все же?
– Да уж кого еще? - вопросом на вопрос ответил старичок. - Ну да тебе всяко тут не схорониться, а дело делать надо. Так ведь?
– Верно…
– Стало быть, дальше пошли? - поинтересовался Ждан. - Этих-то я прогнал. А другие когда еще встретятся!
– Да уж веди, Сусанин, - усмехнулся Алексей.
Ждан Лебядич смело завернул за угол и зашагал перед Алексеем, по-прежнему не давая тому себя обогнать.
– Слушай, Ждан Лебядич, а как это так выходит, что я тебя обогнать не могу? В тебе росту пол-аршина, а бежишь так, что не угнаться? - спросил Алексей маячащую перед ним спину домового.
– Так что ж непонятного-то? Я ведь у себя дома. Будь я у тебя - я б за тобой не угнался. Говорят же, что дома и стены помогают. А дорожка сама под ноги стелется. Опричь того я тут не один раз хаживал, а ты первый раз себе дорожку торишь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92