Тот пытается улыбнуться.
— Поехали.
— О'кей.
Фары включены. В тридцати метрах от них из темноты возникает группа вооруженных солдат. Шестеро негров в форме посередине дороги. Они не двигаются, даже когда «лендровер» устремляется на них.
Вдруг у Малко возникает сумасшедшая идея. У тех не очень решительный вид. Он быстро прячет карабин под сиденье. Натянут каждый мускул.
Возможно, через пять секунд его разрежет очередь.
«Лендровер» тормозит в метре от них: пять солдат и один сержант, все с ручными пулеметами.
Малко мгновенно обращается с молитвой к Богу, выпрыгивает на «лендровера» и устремляется на сержанта, окликая его по-французски:
— Вы что, с ума сошли, вот так стрелять по людям?
Тот вытаращивает большие глаза.
— Бвана, никто не может пройти; дорога закрыта.
— Как закрыта?
Сержант оживляется и прислоняет свой ручник к откосу. Длинные речи все же более забавны, чем смерть. Напустив на себя важный вид, он объявляет:
— Мы имеем приказ никого не пропускать.
Малко торжественно вынимает свой бумажник и протягивает разрешение, выданное генералом Уру.
— У нас есть пропуск от вашего начальника. Прочтите.
Вернувшись к привычной обстановке, солдаты сбросили с себя воинственный вид и кучей повалились на откос.
Сержант берет бумагу и долго держит ее с бесконечным почтением вверх ногами, в свете фар. Затем возвращает ее Малко.
— Ну, если так, то хорошо.
Он небрежно козыряет и зовет своих солдат, затем исчезает на тропинке, облегченный мыслью, что ему удалось избежать кровопролития.
Энн не может опомниться от этого.
Ее разбирает нервный смех:
— Что это за фокус?
Малко протягивает ей бумагу, и она читает:
"Не принимайте моих посланцев в качестве ветреных бабочек, не представляющих большой ценности, иначе я буду вынужден понизить вас в должности впоследствии.
Генерал Уру, нежно любимый своими дамами и всегда верный своему слову".
Малко объясняет, как ему достался пропуск.
Они вновь трогаются. Через пятьсот метров дорога поворачивает, и они оказываются в какой-то деревне. Перед бакалейной лавкой, освещенной огромной лампой с рефлектором, стоит джип с пулеметом. За рулем какой-то белый. Немного дальше на земле сидят два негра.
Номер с пропуском не пройдет. Малко и Энн охватывает безграничная усталость. Это было бы слишком просто.
— Ничего не поделаешь, — объявляет Малко. — Придется «поговорить».
На этот раз будет стычка. Если только не случится чудо.
Энн останавливает «лендровер» рядом с джипом, и Малко спрыгивает на землю. Тип в джипе поднял голову, но не сдвинулся. Ацетиленовая горелка освещает лицо ящерицы с немного миндалевидными голубыми глазами, бритый череп и шрам в виде креста на лбу. На нем рубашка цвета хаки с непонятной нашивкой.
Холодные голубые глаза мерят Малко взглядом с головы до ног. Тот чувствует враждебность. Правая рука типа находится в десяти сантиметрах от рукоятки пулемета 30-го калибра. Малко спрашивает себя, успеет ли он схватить карабин. Неожиданно его необычайная память безотчетно приходит в действие. Эта голова что-то напоминает ему. Точно, есть.
— "Монашка"! — говорит Малко почти шепотом. Тот подскакивает. У него в самом деле глаза ящерицы. Затем в широкой улыбке открываются его неправильные и желтоватые клыки.
— Мы не знакомы? Не могу припомнить. Индокитай? Корея?
Голос гортанный, с сильным немецким акцентом. Малко качает головой, улыбаясь.
— Ни то, ни другое. Но Элько Кризантем по прозвищу «Турок» вам что-нибудь говорит?
— Турок!
В его восклицании сквозит почти нежность. Ящерица разражается:
— В Плейкю. Кретины из 25-ой американской пехотной дивизии убрались, не сказав нам ни слова. Без Турка я был бы еще там. Он тащил меня на спине пятьсот метров. Турок ваш приятель?
— Он мой друг и компаньон, — немногословно отвечает Малко. — Три года назад я спас ему жизнь в Стамбуле.
— Тогда вы и мой приятель тоже.
Он выпрыгивает из джипа, и вместе с Энн они устраиваются на расшатанных табуретах перед бутылками с пивом «Полар». Малко представляет Энн своего нового друга.
— Если мне не изменяет память, нашего друга зовут Курт. Он единственный из корейского экспедиционного корпуса, у кого был роман с американской монахиней. Откуда и его кличка, «Монашка». До этого он был сержантом вермахта.
— СС, а не вермахта, — обиженно говорит Курт. — Дивизия Зеппа Дитриха. Бедняга, он умер в собственной постели.
Малко благодарит бога за то, что слушал Кризантема, когда тот рассказывал о своих военных похождениях. Личность Курта и его описание, данное «Турком», запали ему в душу. По счастью, он запечатлел это в своей удивительной памяти. Однако, ему пришлось сделать невероятное усилие, чтобы вовремя извлечь из нее эту информацию.
Тост за Зеппа Дитриха.
Затем переход к более серьезным вещам. Малко объясняет положение, в котором они находятся, но Курт обрывает его:
— Я в курсе. На вашу голову свалилась вся бурундийская армия. В трех километрах отсюда, у дороги, стоит лагерь с двумя сотнями человек. Самый цвет. Поскольку их начальство не очень им доверяет, они также пригласили нас. Но тут номер с пропуском не пройдет.
— Вы можете нам помочь?
Курт пожимает плечами.
— Нет. Эти подонки задолжали нам жалованье за шесть месяцев, иначе мы бы уже давно убрались. И потом, у нас контракт. Нельзя их обманывать. Тогда больше не найдешь работы. Конечно, мы не побежим за вами, как чокнутые... но мы не можем открыть вам дорогу. У вас только одна возможность: река Киву. Сразу налево, на выезде из этой дыры. Там есть одна тропа. Идите по ней, она не охраняется. Затем вам надо изловчиться, чтобы достать пирогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59