Ведь палестинцы неприкасаемы, черт бы их побрал!
Подъезжая к «Шератону», Абу Чаржах вдруг резко затормозил, увидев множество полицейских, которые суетились вокруг машины, стоявшей возле второго подъезда.
* * *
В багажнике «доджа» лежало скрюченное женское тело со связанными руками и ногами. Юбка была задрана к голове, затянутой куском мешковины, по одежде стекала кровь. Женщина не двигалась. Полицейские почтительно расступились перед шейхом, он молча наклонился, содрал мешковину и от неожиданности сделал шаг назад. То, что было лицом Динах, представляло из себя сплошное кровавое месиво, на левой щеке висел вытекший глаз, вместо другого чернела жуткая дыра, череп во многих местах был пробит пулями.
Шейх молча переглянулся с Малко и начал допрашивать полицейского, переводя князю суть сказанного. Оказывается, минут за пятнадцать до их прибытия к «Шератону» подкатили две машины. Услышав выстрелы, служащий в вестибюле вызвал полицию. Одна из машин успела уехать. И вот что увидели полицейские. Теперь, вытаскивая тело, один из них нашел в багажнике пистолет и показал шейху. Малко не мог удержаться от восклицания:
– Но ведь это же мой пистолет!
Он взял его и стал рассматривать. Оружие было разряжено. Палестинское чувство иронии носило явно жестокий оттенок.
– Надо найти Амину, – сухими губами прошептал Малко. – Может, она еще жива, иначе эти звери уложили бы их вместе в этот багажник...
Неожиданно он подумал о глухонемой танцовщице с какой-то ему самому непонятной нежностью. Палестинцы должны действительно быть слишком уверенными в себе, чтобы действовать с подобной жестокостью! Ведь молодая женщина, изуродованный труп которой лежал теперь перед ним, – не только арабка, как и они, но и пропалестински настроенная арабка!
– Подите-ка вы спать, – мягко заметил шейх. – Я сам займусь дальнейшими розысками.
Они пожали друг другу руки. Малко чувствовал, как сильно изменились их отношения с тех пор, как они впервые встретились, и сейчас испытывал к Абу Чаржаху глубокую симпатию. В этом человеке ощущалось чувство чести, храбрость и достоинство древних бедуинов.
* * *
Через окно Малко, опустошенный и безразличный, наблюдал, как, ругаясь и проклиная друг друга, не могут разъехаться два кувейтца. День прошел бездарно, до сих пор не нашли ни малейшего следа Амины, несмотря на то что шейх приказал обыскать все пустыри, притоны и злачные места города, произвел обыски у палестинских активистов и заставил в полную силу работать своих осведомителей.
Каждые два часа он по телефону оповещал Малко о результатах. Тот, в свою очередь, звонил Ричарду Грину, одиноко и угрюмо засевшему в своей подвальной комнатке американского посольства.
«Додж» был украден, комната в «Фоэниции», где едва не взлетел на воздух Малко, оказалась снятой под фальшивой фамилией, пятерка террористов исчезла, и плюс ко всем неприятностям начали непрерывно звонить Грину из Вашингтона, расспрашивая о ходе расследования.
Князь посмотрел на часы: без пяти шесть. В шесть должен приехать шейх. В дверь постучали. Вошел Абу Чаржах, с озабоченным круглым лицом, куря свою неизменную сигарету. Он шлепнулся на диван, вытащил из-под дишдаши плоскую фляжку и отхлебнул здоровенный глоток виски.
– Ничего! – воскликнул шейх, хлопая себя по жирным ляжкам. – Салем Бакр ведет самую мирную и спокойную жизнь, какую можно себе вообразить. Он ездил в свою газету, потом на радио, где вел обычную передачу. Мы вызвали его на допрос – никакого толка.
Впрочем, Малко не питал никаких иллюзий относительно возможностей кувейтской секретной полиции. Подобная «слежка» могла только помочь преследуемым. Теперь журналист знал, что за ним следят, и вел себя осторожно.
– А Абдул Заки?
– К его телефону подключен подслушивающий аппарат. Заки, безусловно, ярый защитник палестинцев, но никакими предосудительными делами он сейчас не занимается. К тому же он – кувейтец...
Видя разочарованную физиономию Малко, шейх обнажил золотую челюсть:
– Как раз сейчас он устраивает прием в честь одного из своих клиентов – араба из Саудовской Аравии. Я приглашен. Если хотите...
Малко не колебался. Все-таки это лучше, чем в бессильной злобе считать набегающие волны Персидского залива. К тому же так приятно встретиться с врагом на его собственной территории.
В номере стоял чертовский холод, за окном лил мелкий ледяной дождь.
– Я думал, что издохну здесь от жары, – вздохнул князь.
– Таких дней, как этот, выпадает не больше трех-четырех в году, – сказал шейх.
Право же, Малко везло в Кувейте во всех отношениях!
* * *
На приеме царила обычная атмосфера шумной и скучной кувейтской вечеринки. Отсутствие алкогольных напитков сковывало жизнерадостность людей.
Абдул Заки принял Малко как старого друга и представил его массе арабов в богатых дишдашах, с белоснежными зубами и черными как смоль усами. Единственной женщиной здесь являлась великолепная Винни, затянутая в немыслимое коричневое кружевное платье, конечно же, купленное у «Азиза». Завтра ему предстояло валяться на помойке.
Потонувший в море пепси-колы князь попытался приударить за Винни Заки и хоть как-то ее расшевелить, но по-прежнему без видимых результатов. Молодая датчанка надменно расхаживала меж гостей, занималась преимущественно напитками и в разговоры предпочитала не вступать.
Приглашенные начали мало-помалу расходиться. Собрался уходить и Малко, практически ничего не извлекший из этого визита. Не раз ему чудился во взглядах Заки, бросаемых на него, иронический холодноватый свет, словно кувейтец знал о намерениях своего гостя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53