Она отрицательно замотала головой.
– Да нет же, но это всегда было моей работенкой. Когда я это делаю просто так, я всегда думаю, сколько бы смогла заработать. И это у меня отбивает все... Мне, наверное, нужно сходить к психиатру.
– Это было бы неплохо, – осторожно сказал Малко.
Ее голос стал вдруг еще более бархатным:
– Весь фокус в том, что вы должны мне дать пятьдесят или сто долларов.
Малко почувствовал, что его страсть мгновенно успокоилась. Эта машина для выколачивания денег, скрытая под маской наивности, вызывала упадок сил.
– Когда нам удастся сделать все, что мы должны, – уклончиво сказал он. – Сегодня вечером я чувствую себя немного усталым. Какими бы ни были комфортабельными «DC-8» Скандинавских авиалиний, я провел в воздухе тринадцать часов.
Дафния взъерошила свои волосы.
– Ну ладно. Пойду сниму макияж и будем спать. Завтра у нас работенка. Но мне бы хотелось когда-нибудь с вами попробовать...
Четверть часа спустя они целомудренно спали, каждый на своей половине постели. Дафния нежно сжимала в руке пульт дистанционного управления телевизором.
Глава 6
Джин Ширак враз проснулся, обливаясь холодным потом. С некоторого времени его преследовал один и тот же кошмарный сон. Он погружался в липкое красноватое вещество и не имел возможности бороться. Как зыбучие пески Сальвадора Дали. Внешний мир был только стеной, гибкой и враждебной, которая медленно смыкалась вокруг него. Продюсер глубоко вздохнул и вытер взмокший лоб.
Его жена Джойс спала на животе на другой стороне огромной кровати. Джин еле слышно встал, накинул домашний халат из голубого шелка и вышел. В гостиной все еще горел свет. Он почти машинально взял со стойки бара бутылку «Чивас Регала» и опрокинул ее в широкий бокал. И заколебался, прежде чем проглотил: он слишком много пил. Наверное, в этом и была причина его кошмаров. Одна бутылка виски в день, не считая «манхэттенов» и шампанского.
Внезапно ему захотелось на свежий воздух. Это рассеяло бы тревогу, которая калеными щипцами раздирала ему грудь. Раздвижная дверь бесшумно скользнула, и он очутился в пустынном, освещенном лучами искусственного солнца, саду. Свежий ветер будоражил листья кокосовых пальм над головой Джина Ширака: дула «Сантана», как индейцы называют этот ураган, или северный ветер, который подметал калифорнийские пустыни, развязывая жуткие песчаные бури. Здесь же ощущался только приятный легкий бриз.
Джин глубоко вздохнул и поднял глаза к звездному небу. Затем он оглядел свой дом. Тревога вмиг сменилась гордостью.
Мало кто из людей находился на одной ступеньке с Джином Шираком. Его вилла была одной из самых красивых в Беверли Хиллз, расположенная в пятидесяти метрах от «Беверли Хиллз-отеля», где он завтракал каждый день. Все телефонные линии были снабжены автоответчиками. Лишь только самые близкие друзья могли связаться с ним напрямую. При малейшей тревоге ему нужно было только поднять телефонную трубку, и полицейские Беверли Хиллз были бы здесь через несколько секунд, готовые защищать Джина Ширака и его добро. За него думала и подписывала целая армия адвокатов.
Ему оставалось только время от времени выдавать идеи, которые принимались за откровение и превращались по рецептам голливудской кухни в увесистые свертки долларов.
Даже если бы Джин Ширак прекратил всякую деятельность, он мог бы жить в сказочной роскоши до конца своих дней. Независимый продюсер фильмов зарабатывал миллионы долларов. Это позволяло ему исполнять самые дорогостоящие свои фантазии. Линкольн «Марк III», оборудованный цветным телевизором в честь дня рождения жены, и стального цвета роллс-ройс для себя самого. Не говоря уже о 75 костюмах и рубашках, которые он не надевал больше одного раза. И бесчисленные старлетки, которых он потреблял в углу своего в футуристском стиле бюро, номер 9000 по бульвару Сансет. Все они были счастливы оттого, что их отличил великий Джин Ширак.
Джин Ширак преуспел. А когда преуспевают в Голливуде – это настоящий успех. Вам воздвигают такой пьедестал из могущества и денег, что никто не сможет вырвать вас с корнем.
Только вот Джин Ширак не существовал. Его никогда не было. Это было его единственное уязвимое место, его тайный изъян, который не сегодня-завтра мог смести все.
Двадцатью девятью годами ранее высокий юноша, худощавый и плохо одетый, с очень светлыми голубыми глазами и сильными руками рабочего, стоял в очереди перед чиновниками Иммиграционной службы Эллис Айленда. Когда подошла его очередь, он гордо предоставил иммиграционную визу и удостоверил свою личность: Джин Ширак, сварщик-высотник, по национальности венгр, прибыл из австрийского лагеря перемещенных лиц.
Служащий, прежде чем окончательно вернуть ему визу, заставил его поклясться на Библии, что заявленные сведения соответствуют действительности. Обычная, но необходимая формальность. Человек, назвавшийся Джином Шираком, поклялся и проник на американскую территорию. Насмотревшийся всего служащий был далек от мысли, что он только что пропустил на территорию США агента советских спецслужб. ЦРУ еще не существовало, и СССР был все еще союзником, который помог разгромить нацистскую Германию. Но русские уже принимали определенные предосторожности: лагеря перемещенных лиц были напичканы людьми наподобие Джина Ширака.
Этот последний, бывший ранее Антоном Дораком, членом Венгерской Коммунистической Партии с 1944 года, работал мелким сотрудником ГРУ до 1946 года. За год до этого начальство послало его на курсы английского языка.
Затем он провел два месяца, изучая высотную сварку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63