Полицейское управление, центр по борьбе с тупамарос. Отдел Рикардо Толедо находился на четвертом этаже. * * * Рона Барбера трясло с головы до ног. Он уже ничего не слышал. Ему расшибли рот, и он не мог говорить. Огромный синяк украшал лоб. Последняя пытка заключалась в том, что его посадили в бочку с водой и окунули туда электрод. Барбер вновь потерял сознание. Человек с лицом индуса, склонившись над Барбером, вливал ему в рот ужасный аргентинский коньяк. Самая настоящая сивуха. Барбер закашлялся, коньяк обжег ему горло. Чрево Барбера словно разодрали пополам. Он все бы сейчас отдал за бутылку перье.С него сняли капюшон, он зажмурился от резкого света, потом осмотрел свое тело и удивился, что нет никаких рубцов и шрамов. Член был на месте, разве слегка распух. Барбера развязали. Он попытался дотронуться до низа живота, но тут же закричал: боль была такая, словно с него содрали кожу. В углу он заметил кассетный магнитофон. Вот, значит, откуда во время пыток доносилась музыка. Девушка исчезла.– Иди передохни, гринго, – сказал индус.Рон Барбер сполз с лестницы и забился в угол своей берлоги. Он вдруг осознал, что ему не надели наручников. Что бы это значило? Он растер нывшие запястья. Постепенно им овладевала страшная тревога. Он уже не помнил, что происходило после его третьего обморока. Боль, обрывки фраз, мимолетные ощущения, музыка.Почему они перестали его пытать?Или он заговорил? Что же он мог сказать? Барбер сжал кулаки, подавляя желание закричать. Не может того быть, чтобы он, Рон Барбер, один из лучших сотрудников ЦРУ, сам поднаторевший в разного рода ловушках, раскололся.Он попытался восстановить в памяти, как его пытали, но не мог. Если он раскололся, над Фиделем Кабреро нависла смертельная угроза. Вдруг из глаз Рона Барбера полились слезы. Так мучительно не знать наверняка. Он никогда бы не подумал, что ток способен вызвать в человеческом мозгу такие опустошения. Зная, что не сдержит своего обещания, он все же поклялся, что если выберется отсюда живым, никогда больше не прибегнет к такому роду пыток. Ужасная коварная мысль продолжала терзать его совесть. * * * Рикардо Толедо бросил умоляющий взгляд на большую многоцветную Деву Марию, пришпиленную к стене прямо над его креслом. Шеф столичной гвардии плохо скрывал свое раздражение. Привычным жестом он откинул назад упавшую на глаза прядь. Узкая полоска усов дрожала от возмущения. Мрачным взором он посмотрел на Малко.– Сеньор, я должен знать, кто дал вам такие сведения. Вы становитесь сообщником боевиков, а это наказывается по закону.Малко только что сообщил ему информацию, полученную от Фиделя Кабреро, не называя, разумеется, имени молодого человека.Уругваец охотно говорил по-английски. На радость Крису Джонсу и Милтону Брабеку. Крис смотрел на полицейского нежно, как удав на кролика. Его распирало дикое желание изрешетить уругвайца пулями... Он не сводил глаз с лоснящегося лица полицейского. Так как Малко молчал, полицейский повторил:– Если вы откажетесь мне отвечать, это может плохо кончиться.Крис Джонс почесал ухо:– Для вас все кончится еще хуже, если мы не сможем найти своего приятеля.Рикардо Толедо подпрыгнул. Словно электрический заряд прошелся по его сухому жилистому телу.В ярости он забрызгал слюной:– Вы мне угрожаете?– Никто вам не угрожает, сеньор Толедо, – вмешался Малко. – Но наша главная задача – найти Рона Барбера. И я защищаю не боевиков, а наших осведомителей. И не пытайтесь причинить им зло.– А не то вам свернут шею, – спокойно добавил Крис Джонс.Шеф столичной гвардии посмотрел в серо-голубые глаза американца, открыл было рот, но тут же его закрыл, не сказав ни слова. Крис вызвал у него чисто физический страх. Малко воспользовался этим, чтобы перевести разговор на менее опасную тему.– Как нам подступиться к монастырю? Рикардо Толедо тряхнул головой и, заранее приходя в уныние, забрызгал слюной:– Это деликатное дело. Очень деликатное. В монастыре сорок послушниц. И у нас нет никакой особой приметы. Малко улыбнулся располагающей улыбкой.– А может, есть. Вы не могли бы вызвать полицейского, который видел убийцу Денниса О'Харе? Диего Суареса. Мне пришла в голову одна мысль.– Сеньора Диего Суареса! Но он ее не запомнил, на девушке была маска.– Знаю, – терпеливо согласился Малко, – но, может быть, он заметил какую-нибудь деталь, что-нибудь особенное, отличительный признак. Раз уж нам известно, что она будет среди девушек, которых мы ему покажем.Рикардо Толедо нехотя взял трубку и распорядился, чтобы Диего Суарес явился к нему в кабинет.– Думаю, зря мы это затеяли, – сказал он.В дверь постучали.При виде Малко Диего Суарес побелел, как мел. Его усы словно опали вниз. Малко поспешил его успокоить:– Сеньор Суарес, мы тут решили, что вы сможете нам помочь.И он объяснил ему ситуацию, после чего, вперив свои золотистые глаза в полицейского, сказал, подчеркивая каждое слово:– Хотя вы и не видели лица девушки, может, вы опознаете ее по общему облику.– Может, – вяло согласился Диего Суарес. Ему впору было куда-нибудь исчезнуть.Малко мило улыбнулся:– Тогда нам лишь остается отправиться в монастырь доминиканок. * * * Пахло ладаном и жасмином. Оскорбленная в своих лучших чувствах мать-настоятельница в бело-голубом одеянии с презрительным выражением на некрасивом высокомерном лице наблюдала, как ворвавшиеся люди располагаются у нее в кабинете. Малко, Крис и Милтон, шеф столичной гвардии, двое полицейских в форме и весь съежившийся Диего Суарес, бледный как смерть. Он уже представлял себе, как его при всех обвиняют в изнасиловании. Да еще в монастыре!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59