Хотя, мысль здравая. А был ли разговор об укрощении зверя, о поводке? Не помню. Все затерялось. Так, наверное, произойдет и с набитыми в рюкзак листками.
Дальше Елисей читать не стал. Страница была усыпана восклицательными знаками, многоточиями и опечатками. Казалось, что буквы торопили друг друга, сталкивались, разбивались. Листки он тогда запихнул обратно в рюкзак, оттащил его в свою комнату и сунул в угол, а потом завалил стопой картин.
После завтрака Елисей прихватил Алю и двинулся на Пресню.
После ночных дождей дышалось легко и радостно. Через окно троллейбуса пригревало солнце, Аля ловила пальцами солнечные блики, смеялась. Увидев зоопарк, она потянула туда. Но Елисей пообещал ей "фанты" и предложил ненадолго зайти по делам. К его делам она давно привыкла, знала, что это какие-то чужие дяди и тети, которые сидят в заставленных столами маленьких комнатках и которые дарят ей конфеты.
Елисей без труда нашел одну из комнаток, в которой находились машинистки. Там оказалась невысокая, полная женщина в черном свитере и черной юбке. Копна прореженных сединой волос была едва приглажена, как будто волосы только что теребили руки. Женщина стучала на машинке. Увидев Елисея, она прекратила работу.
Он начал с того, что, возможно, станет в будущем автором их издательства и хотел бы просто поговорить, но все вокруг заняты. Наверное, на женщину больше повлиял настороженный вид Али. Лицо женщины смягчилось, она улыбнулась. Он предложил ей вместе с ними выпить кофе или сока рядом в скверике.
- А что, идея отличная, - согласилась женщина и развязно засмеялась. - Авторам надо, понимаешь, угождать персоналу. Как тебя, крошка, зовут? - обратилась она к Але.
Скоро они оказались за столиком рядом с палаткой, из которой выдавали разную снедь и напитки.
Людмила Сергеевна, как звали женщину, скоро наболталась с Алей, наулыбалась и оттаяла.
- Что вы хотите предложить? - спросила она.
- Роман. Называется "Христос пришел".
Он и в самом деле раздумывал написать картину с таким названием, так что был недалек от истины.
- О! Занятно, - промолвила Людмила Сергеевна, - хотя мне казалось, что у нас давно уже обосновался дьявол. А что же, о нашей поганой жизни написали?
- Да. Вы знаете, наверное, не надо доказывать, что ходят вокруг нас иуды...
- Косяками, - вставила она.
- Ну, а я полагаю, что посещают нас и вестники высшей справедливости, разума. Каждый из них, наверное, несет в себе малую частицу Христа. Хотя, думаю, не точно слово "несет". Скорее "является".
- Может, надеетесь, что книга ваша исправит человечество? - улыбнулась она невесело.
- Человечеству, думаю, надо более радикальное средство, что-то вроде конца света, - пошутил он. - Иначе не прошибешь. Так, может, дышим мы только потому, что есть они среди нас! - последние слова он почти прокричал.
Аля с улыбкой оторвалась от стакана и посмотрела на него. Людмила Сергеевна смотрела онемело, брови ее от изумления поползли вверх.
- Ну а как же? - мягко спросил Елисей. - Если бы за нас не страдали, не умирали, будь мы каждый иудой, давно бы пожрали друг друга. Одно зловоние осталось бы, пока не проветрилось бы. Вы согласны?
- Куда мне, ох, ну и разговорчик, - удивилась она. - Под него бы чего покрепче кофе. Душу только раздергали, - она взглянула на Алену. - Ах, такие малышки, как они в этой поганой жизни?.. Жалко их, сил нет. - Ее глаза заблестели влагой, веки покраснели. - Только не советую в наше издательство отдавать рукопись. Начальник наш - последний подонок. Свет таких мало видел. Сколько раз клялась себе найти другое место!
Людмила Сергеевна захлюпала носом, достала их сумочки платок и стеснительно высморкалась едва слышно.
- Гад наш одного автора до смерти довел, - сказала она с ужасом. Тот, конечно, графоман, их много бродит. Но издеваться? И нас, собака, в свое гадство вмазал... Специально пригласил, обнадежил, целый спектакль, подонок, устроил. Водил по всем комнатам, каждому представлял, начиная с уборщицы. Жуков. Я его на всю жизнь запомнила. Такой крупный, волосы вьются, а счастлив был, как ребенок, смеялся, всем руки жал. Потом гад этот всех в одной комнате собрал, человек десять... И зачитал пакость свою. Жукова этого, как в сердце ножом ударили, побледнел страшно, захрипел и упал. Я сама чуть не умерла...
- Я его знаю, - сказал Елисей тихо. - У него Миша пяти лет и Саша двух. Жена маленькая, худенькая.
Людмила Сергеевна закрыла платком глаза и безмолвно заплакала. Хорошо, что в это время Аля отошла. Она рвала с куста жимолости белые упругие ягодки, бросала их на асфальт и топала по ним ногой, отчего они с тихим треском лопались.
- Вы казните меня, - наконец тихо сказала Людмила Сергеевна. - Сегодня же брошу ему в морду его писанину и уйду. После этого случая одна уволилась.
Она еще долго не могла успокоиться, потом уложила скомканный платок в сумочку и, откинувшись на спинку стула, думала о чем-то, глядя вверх, над крышами домов, в синюю глубину неба.
- Может, это и к лучшему, что вы пришли. Наверное, иногда надо больно делать.
- Людмила Сергеевна, я пришел... хотел узнать о Жукове. Мне ясно было, что произошло нечто подобное.
- А роман как же?
- Я учу детишек рисовать. Картину хотел написать об этом.
- Да, сейчас не до романов. Только такие подонки, как Есипов, процветают. Откуда, знаете, у него издательство? Деньги капээсэс, те самые. Как почуяли - корабль ко дну, стали деньги распихивать по своим. Я ведь в райкоме машинисткой работала. Так что тоже, - она криво улыбнулась, на деньги капэ перебивалась. - Ее передернуло от отвращения, и тут же она усмехнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74