И по существу этот метод означает обращение к опыту очевидных усмотрений в ситуации индивидуального сознания. Важно также, остановиться еще на одном моменте соотношения очевидностей и истины, касающегося понимания переживания самоочевидности как психологического критерия истины. Такое понимание высказано, например, В. Хесле применительно к философской позиции Декарта и всей отсылающей к его cogito ergo sum трансцендентальной философии52. Хесле говорит, что не истины действительны, потому что соответствующие "положения дел" переживаются как очевидные, а наоборот, они переживаются таким образом в личном опыте потому что действительны, и их значимость никак не зависит от опыта очевидности, хотя корреляция между истиной и соответствующим опытом очевидности, несомненно, имеет место. Однако, чем по существу является переживание самоочевидности по отношению к истинному "положению дел", если не принимать в расчет причинно-следственных построений? "Самоочевидность" есть в первую очередь показатель возможной истинности: выстраивая цепь очевидных усмотрений, мы можем уточнять истинностное значение, пока не достигнем здесь предельного значения - внутренней непротиворечивости, например, "безальтернативности", и так далее. "Самоочевидность" в этом смысле - не причина истинности положения дел, и не следствие этой истинности, как бы объективно предданной. Самоочевидность может быть только основанием конституирования смысла: это то, как мы можем иметь дело с истиной как с истиной, как мы можем устанавливать истину и удостоверять ее, как, наконец, формируется значение истины. Таким образом, "очевидность" представляет собой не психологический критерий истины, а именно феноменологический, поскольку в его усмотрении мы получаем ответ на вопрос "как?" нечто нам дано. А "очевидность" в таком понимании - не "субъективное чувство", о котором говорит Хесле, а характеристика определенного типа опыта и определенного типа предметности (а также, определенного типа ситуаций сознания). Именно в корреляции "переживания самоочевидности" и истины, как представляется, и заключается смысл "опыта истины", каким бы образом он не был получен - в индивидуальном ли усмотрении или в диалоге - если только истина "имеет место" как именно нечто истинное, то есть соответствует своему значению: а только так "истина" и может иметь смысл. "Истина", рассматриваемая через "призму" ее самоочевидности, понимается прежде всего функционально: ведь что такое "действительность" истины, как не возможность ее само удостоверения. в. Интерсубъективность.
Проясняющим по отношению к пониманию корреляции между "очевидностью" и общезначимой истиной должна стать демонстрация того, как "окружающий мир" - который в трансцендентальном смысле понимается, прежде всего, как "мой мир" - дан мне (конституирован) как "наш мир", который я делю с другими "Я". Проблема чужого сознания - одна из наиболее "острых" для трансцендентального способа философствования. Гуссерль разрешает ее, демонстрируя интерсубъективный характер конституирования "окружающего мира" и его предметов и интерсубъективный характер их бытия как бытия конституированными. Он стремится показать, как конституирование "моего мира" осуществляется посредством конституирования Другого, понимаемого как "такой же как я" - трансцендентальный субъект, в своем основании - и как, соответственно, этот мир дан мне уже со значением "нашего, общего для всех" мира. Прояснение интерсубъективного значения мира начинается с анализа конституирования Другого как другого трансцендентального Я, и с понимания его как соконституирующего этот мир - окружающий мир. Эта процедура описана Гуссерлем в пятой Картезианской Медитации. Для ее обозначения здесь используется термин аппрезентация или апперцепция по аналогии53. По отношении к Другому мы можем иметь два типа аналогий. Одна имеет место в восприятии другого человеческого существа как сходного со мной по способу своего существования, своей активности, по способу, каким он осуществляет свои отношения с миром и другими людьми, наконец, по способу, каким он воспринимает этот мир, и так далее: он может быть так же интенционально определен, как я. Другой способ усмотрения аналогий имеет место после осуществления трансцендентальной редукции. Те значения, которые мы можем придать своему "я" после осуществления в отношении его трансцендентальной редукции, как сущностно его характеризующие, мы придаем и Другому, понимая его - и в этом смысл апперцепции по аналогии - как alter ego54; и сообщество человеческих индивидуальностей, соответственно, получает значение сообщества трансцендентальных субъектов, соконституирующих мир. "Другой", таким образом, "...постигаем только как аналогия того, что принадлежит мне лично. ...он с необходимостью является как "интенциональная модификация" моего Ego, которое Объективируется первым, или как интенциональная модификация моего изначального "мира": Другой, рассматриваемый феноменологически, есть "модификация" меня самого... Ясно, что вместе с другим Ego в модификации по аналогии аппрезентировано все, что принадлежит к его конкретности: сначала, его первичный мир, а затем, его ego во всей его конкретности. Другими словами, другая монада становится аппрезентативно конституированной во мне." 55 Мы теперь имеем дело не просто с феноменами другого человеческого тела, другого человеческого поведения, сходного с моим, и так далее, но с интенциональными модификациями моего я - "ты", "он", "они"... - сущностно определяемыми так же, как мое собственное "я", то есть, на основании трансцендентальной редукции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54