Под "внешним" понимается, соответственно, обезличенное знание: то содержание личного опыта, которое, будучи зафиксировано, становится "общим достоянием", понятием, функционирующим интерсубъективно, то, что можно, используя терминологию К. Поппера, отнести к "третьему миру"47. Генетически это внешнее знание отсылает к множеству личностных знаний как к своему онтологическому основанию, как к "месту", где внешнее знание всякий раз претерпевает изменения, от самых незначительных, до самых фундаментальных. Эмпирически эти "места" различны, но существенно то, что любые "моменты развития" внешнего знания локализованы в рамках личности и "имеют место" в контексте личностной ситуации. Даже если, скажем, некая группа лиц совместно делает какое-то открытие, узнает для себя нечто новое, осмысление этого "нечто" как такового и как "нового" знания осуществляется в личном опыте каждого из членов группы, независимо от того, происходит ли это в диалоге или "в молчании": индивидуальный опыт представляет собой предельный контекст осмысления, а только в осмыслении возможно становление какого бы-то ни было знания. С другой стороны, личностное знание также частью основано на внешнем знании, но только частью: постольку, поскольку для "превращения" опыта в знание необходимы языковые средства фиксации опытного содержания. Образы со временем тускнеют, их приходится "оживлять", возвращаясь к конкретным материальным предметам. Внешнее знание не находится в таком отношении с материальной реальностью. Оно не теряет четкости; если что-то "уходит" из внешнего знания, но только потому, что данное значение перестает "употребляться", то есть оно не участвует более в индивидуальных ситуациях формирования личностного знания48. В соответствии с предложенной демаркацией двух типов знания, можно говорить о демаркации, по крайней мере, двух аспектов истины на основании различия личностного и безличного - то есть, как бы "внутреннего" и "внешнего" - контекстов ее функционирования как истины. Под "истиной" может пониматься прежде всего "нечто истинное": то есть, некая данность, понятая как истинное положение дел. "Нечто данное" есть в этом смысле объект истинностного усмотрения; в качестве такого объекта может выступать либо некий "опыт о мире", представляющий собой конкретные переживания - "первичное содержание сознание" - еще не определенное иначе как "такая данность", относящаяся к такому-то "региону" предметов - либо "знание о мире". Но "истина", в то же время, есть выражение истинности, то есть, соответствующее предложение языка. В случае личного опыта о мире, еще не ставшего внешним знанием, мы имеем дело с некими усмотрениями того, что "это - так", каковое их значение, придаваемое в контексте индивидуального усмотрения, уместно обозначать термином "очевидность" - то есть, то, что, будучи предельно (в данных обстоятельствах) ясным и отчетливым, принимается на веру, либо, если мы находимся в критической позиции по отношению ко всему, что кажется ясным и отчетливым, должно подлежать удостоверению. Истина во внешнем знании функционирует в качестве утверждений некоторых положений дел и в качестве суждений о некоторых положениях дел как специфическое значение "истинно, что...", имплицитно или эксплицитно придаваемое соответствующим положениям дел49. Можно обозначить всякий индивидуальный опыт о мире, чтобы отличить его от общих знаний о мире и ситуацию конституирования индивидуального опыта от ситуации формирования внешнего знания, термином "окружающий мир". Данность "окружающего мира" осмысляется нами в обыденном понимании так, словно мы "сталкиваемся" с "самими предметами" и, соответственно, придаем им значения источников знания о них. Согласно такому пониманию процедура удостоверения истины, опровержения ее или оставления под сомнением представляется согласованием нашего "понятия" (горизонта возможных истинных высказываний) о предмете с той реальностью, которая несет на себе значения "источника" этой предметной определенности, этого знания. Эти удостоверения осуществляются, по видимому, как в обращении к внешнему знанию, так и в обращении к личностному знанию во всей его полноте. Значение истины может быть придано всякой очевидности, и таким образом объект "окружающего мира" становится объектом внешнего знания. С другой стороны, всякая истина может быть подвергнута так сказать "археологическому" рассмотрению, в результате которого раскрывается ее генеалогия, представляющая собой множество индивидуальных усмотрений с очевидностью. Эти очевидности могут касаться как конкретного материала - частных предметов-смыслов, объединенных в единство "положения дел", и отношений между ними в рамках этого единства - так и "истории" принятия данного положения дел в качестве истины и сохранения за ним этого значения. Удостоверяющее обращение к внешнему знанию представляет собой либо апелляцию к авторитетности этой истины как "общего места", то есть некритическое удостоверение, либо тематизацию неких других положений дел, лежащих в основании данного, логически его фундирующих. Будучи выполнена последовательно, процедура удостоверения истины находит свое завершение в индивидуальных усмотрениях с очевидностью, подлежащих данному положению дел. Собственно очевидность чего-либо может быть также удостоверена в границах индивидуальной тематизации путем переноса внимания с одних аспектов данности на другие, при том, что акцентирование внимания на этих, прежде недостаточно отчетливо и полно представленных, аспектах той же данности может привести к приданию нового значения всей данности и в том числе, к удостоверению или опровержению какой-либо "внешней" истины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54