«Это Бюрократия», — сказал Дионис и в ярости разбил свой кувшин с вином; рядом с ним свирепо сверкала глазами его рысь.
А затем они увидели человека, который приказал все это сделать, Адольфа Гитлера, носившего маску Оливера Харди. Он повернулся к одному очень богатому человеку, барону Ротшильду, носившему маску Стэнли Лорела, и олимпийцы поняли, что этот мир создан богом по имени Гегель и в нем ангел Тезис встретился с демоном Антитезисом. И тогда Гитлер изрёк вечные слова. «Полюбуйся, что ты заставил меня сделать», — сказал он.
И то было четвёртое Видение.
Потом они смотрели дальше, и вдруг со своей высоты они увидели зарождение великой республики и провозглашение новых богов. Их звали Законность и Равноправие. И увидели олимпийцы, что многие люди, занимавшие высокие посты в этой республике, создали свою собственную религию, поклоняясь Богатству и Власти. И превратилась республика в империю, и вскоре уже никто не поклонялся Законности и Равноправию, и даже Богатству и Власти поклонялись только на словах, потому что Истинным Богом для всех теперь стали импотент Что-Мне-Делать, его унылый брат То-Что-Делал-Вчера и уродливая злая сестра Дави-Их-Пока-Они-Не-Раздавили-Нас.
«Это Последствия», — сказала Гера, и её грудь затряслась от слез скорби о детях этого народа.
И увидели они много взрывов, бунтующих толп, снайперов на крышах, бутылок с «коктейлем Молотова». И увидели они столицу в руинах, и правителя с лицом Стэнли Лорела, ставшего пленником в каменных стенах его дворца. И увидели они, как вождь революционеров осматривает улицы, заваленные трупами, и услышали они, как он вздохнул и, обращаясь к правителю в каменных стенах, выговорил вечные слова. «Полюбуйся, что ты заставил меня сделать», — сказал он.
И то было пятое Видение.
А потом олимпийские боги приходили в себя и переглядывались в смятении. Первым заговорил сам Зевс.
— Чуваки, — сказал он, — это Крутая Трава.
— Давно меня так не пёрло, — торжественно подтвердил Гермес.
— Дурь что надо, — поддакнул Дионис, поглаживая свою рысь.
— Нам всем просто крышу снесло, — подвела итог Гера.
И они снова перевели взгляд на Золотое Яблоко и прочли слово, которое написала на нем Наша Госпожа Эрида, — очень многоуровневое слово Корхисти. И познали они, что все боги и богини, все мужчины и женщины в глубине души— прекраснейшие, честнейшие, невиннейшие, Лучшие. И раскаялись они в том, что не пригласили на свою пирушку Эриду, и позвали её к себе, и спросили: «Почему ты никогда раньше не рассказывала, что все категории ложны и даже Добро и Зло — лишь иллюзия, следствие ограниченности мировосприятия?»
И сказала Эрида:
— Как мужчины и женщины суть актёры на выдуманной нами сцене, так мы— актёры на сцене, выдуманной Пятью Парками. Вы должны были верить в Добро и Зло и судить мужчин и женщин внизу. Это было проклятие, которое наложили на вас Парки! Но вы пришли к Великому Сомнению, и теперь вы свободны.
После этого олимпийцы утратили интерес к игре в богов и вскоре были забыты человечеством. Ибо Она показала им великий Свет, уничтожающий тени. А ведь все мы, боги и смертные, — всего лишь скользящие тени. Ты в это веришь?
— Нет, — ответил Фишн Чипе.
— Отлично, — угрюмо произнёс Дили-Лама. — Тогда пошёл вон, катись обратно в мир майи!
И покатившегося кубарем Чипса затянуло в водоворот мычаний и визгов, в котором во время очередной деформации пространства и времени, но месяцем позже кувыркнулся, вскочил на ноги и бросился через Трассу 91 Лилипут, когда взвизгнул тормозами взятый напрокат «форд-бронтозавр» и из него выбежали Сол и Барни (инстинкт полицейских им подсказывал, что если пострадавший убегает после дорожно-транспортного происшествия, значит, ему есть что скрывать), но Джон Диллинджер, двигаясь в сторону Вегаса с севера, продолжает напевать «Прощайте навсегда, подружки и зазнобы, Господь… благослови…», и этот же рывок в пространстве-времени двумя столетиями раньше увлекает за собой Адама Вейсгаупта, заставляя его отказаться от запланированной ненавязчивой рекламы и сболтнуть изумлённому Иоганну Вольфгангу фон Гёте: «Spielen Sie Strip Schnipp-Schnapp?» — и Чипе, услыхав слова Вейсгаупта, возвращается на кладбище в Инголыитадт, когда четыре мрачные фигуры растворяются в темноте.
— Strip Schnipp-Schnapp? — спрашивает Гёте, прижимая ладонь к подбородку в жесте, который впоследствии станет знаменитым. — Das ist dein hoch Zauberwerkl
— Ja, Ja, — нервно говорит Вейсгаупт, — Der Zweck heiligte die MitteP[38].
Инголыитадт всегда напоминал мне кино про Франкенштейна, и когда после Святого Жабы, мерзопакостного шоггота и старого Ламы с его азиатской метафизикой незримый голос пригласил меня сыграть с ним в какую-то вульгарную карточную игру, это не прибавило мне оптимизма. На Службе Её Величества мне доводилось попадать в разные передряги, но вся эта история на Фернандо-По оказалась совершенно омерзительной, прямо-таки unheimlich[39], как сказали бы эти инголыптадтские гансы. В отдалении послышалась музыка. Какая-то азиатчина с примесью янки. Внезапно я осознал самое худшее: этот проклятый Лама, или Святой Жаба, или кто-то ещё вырвал из моей жизни почти целый месяц. Я вошёл в церковь Святого Жабы после полуночи 31 марта (фактически 1 апреля), а сегодня уже 30 апреля или 1 мая. Вальпургиева ночь. Когда появляются все эти фрицевские призраки. А в Лондоне меня, вероятно, уже считают мёртвым. И если я позвоню и попытаюсь объяснить, что произошло, старик W. совершенно озвереет и наверняка решит, что я окончательно сбрендил. В общем, дело дрянь.
Тут я вспомнил, как старый Лама из Далласа говорил, что отправляет меня на последнюю битву между Добром и Злом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103