— Очень жаль, — сказала она, отставив стаканчик. — Я бы выпила.
Калигула Бушман, прослывший самым несговорчивым судьёй в чикагском суде, рассматривал дело шестерых человек, которые обвинялись в нападении на офис призывной комиссии, порче мебели, уничтожении всех папок с делами и разбрасывании по полу коровьего навоза, доставленного ими на тачке. Вдруг, когда обвинение успело изложить лишь половину дела, Бушман прервал судебное разбирательство, заявив, что собирается проводить слушание о вменяемости. Далее, к всеобщему замешательству присутствующих, он задал прокурору штата Майло А. Фланагану ряд довольно странных вопросов:
— Что вы подумаете о человеке, который не только создаёт в собственном доме склад оружия, но и ценой огромных финансовых затрат организовывает второй склад оружия, чтобы защитить первый? Что вы скажете, если этот человек настолько запугивает своих соседей, что они, в свою очередь, начинают копить оружие, чтобы защититься от него? Что, если этот человек тратит в десять раз больше денег на закупку дорогостоящего оружия, чем на образование своих детей? Что, если один из его детей осмелится покритиковать его хобби, а в ответ на это отец назовёт его предателем, никчёмной мразью и отречётся от сына? А потом возьмёт другого сына, который беспрекословно ему подчиняется, вооружит его и отправит громить соседей? Что вы скажете о человеке, который загрязняет воду, которую пьёт, и воздух, которым дышит? И если этот человек не только враждует с людьми из своего квартала, но и ввязывается в ссоры других людей, живущих в отдалённых частях города и даже в пригородах? Такого человека, мистер Фланаган, мы явно назовём параноидальным шизофреником с маниакальной склонностью к убийству. Вот человек, которого нужно судить, хотя в нашей современной просвещённой системе правосудия мы попытаемся его лечить и реабилитировать, а не только карать.
— Как судья, — продолжал он, — я отклоняю этот иск по нескольким причинам. Государство как корпоративное юридическое лицо клинически безумно и абсолютно непригодно к тому, чтобы арестовывать, судить и отправлять в тюрьму тех, кто не согласен с его политикой. Но я сомневаюсь, что это решение, каким бы очевидным они ни было для любого здравомыслящего человека, вполне соответствует правилам нашей американской юридической игры. Поэтому я выношу постановление, что право уничтожать государственную собственность защищается Первой поправкой к Конституции США и, следовательно, преступление, в котором обвиняются эти люди, по Конституции вовсе не преступление. Государственная собственность принадлежит всему народу, и у каждого человека есть абсолютное право выражать недовольство государством, уничтожая государственную собственность, и на это право никто не может посягнуть.
Эта доктрина родилась в голове судьи Бушмана внезапно, пока он говорил без судейской мантии. Все происходящее его самого удивило, хотя он заметил, что вообще сегодня соображал быстрее и лучше.
Он продолжил:
— Государство не существует, как существует человек или вещь: это всего лишь юридическая фикция. Фикция — это форма передачи информации. Все, что считается собственностью формы передачи информации, автоматически должно быть признано формой передачи информации. Государство — это карта, а государственный документ — это карта в карте. В таком случае, бесспорно, что носитель информации — это сообщение, с чем согласится любой семантик. Более того, любой физический акт, направленный против передачи информации, сам представляет собой передачу информации, карту в карте в карте. Таким образом, уничтожение государственной собственности защищается Первой Поправкой. Я опубликую развёрнутый доклад по этому вопросу, но сейчас я утверждаю, что ответчики больше не должны страдать за решёткой. Иск отклонён.
Толпа зевак с недовольным видом повалила из зала судебного заседания, а родственники и друзья обвиняемых со смехом сквозь слезы заключили их в объятия. Судья Бушман, который покинул место судьи, но оставался в зале, стал объектом пристального внимания репортёров. (Он считал, что его мнение было картой в карте в карте в карте, то есть картой четвёртого порядка. Сколько же потенциальных порядков символизма оно может вмещать? Он почти не слышал похвал, которыми его осыпали. Разумеется, он знал, что его решение будет опровергнуто; но ему уже наскучила работа судьи. Интересно было бы глубоко влезть в математику, по-настоящему глубоко.)
Харольд Канвера не потрудился заполнить анкету, поэтому не стал объектом наблюдения и не получил надлежащей защиты. Он вернулся домой, к своей работе бухгалтера и любимому увлечению. Увлечение состояло том, что он записывал на плёнку телефонные агитационные ролики, в которых выступал против иллюминатов, коммунистов, социалистов, либералов, центристов, республиканцев (если последние были недостаточно консервативны). (Мистер Канвера занимался ещё и рассылкой брошюр такого же содержания, если кто-нибудь из телефонных абонентов был настолько заинтригован его телефонными речами, что посылал ему двадцать пять центов для получения дополнительной информации. Он выполнял эту достойную просветительскую работу по поручению группы, называвшей себя «Белые герои, противостоящие красному экстремизму» (БГПКЭ)[13]. Она откололась от «Налогоплательщиков, воюющих с тиранией»[14], в свою очередь отделившихся от «Божьей молниии». Однако в последующие недели в магнитофонных посланиях Канверы начали появляться странные новые идеи.
— Недостаточно снижать налоги, — возвещал он, например.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103