– Мам, это мой сын, Бенедикт Дамас.
Молли хитро улыбнулась:
– Да вижу, вижу. Глаза-то есть. Вы как две горошины из одного стручка. Подойди сюда, внучек, поцелуй свою бабушку.
Бенедикт поцеловал старуху в щеку и обнял ее. Комната как-то сразу заполнилась людьми. Бенедикта окружила вся семья – все улыбались и смотрели на него с любопытством. Он увидел Бернадетт и Керри, увидел в них черты своих детей – в линиях подбородка, в посадке головы…
Да, это была его настоящая семья. Он держался рядом с матерью и бабушкой, наслаждаясь близостью людей, являвшихся частью его самого. Все начали его трогать и заговаривать с ним, желая получше узнать сына Бриони, который пополнил их поредевший круг. Его приняли сразу и безоговорочно.
Несмотря на все беды последних недель, на постоянные переживания из-за близнецов, у Бриони тем не менее было такое чувство, словно она вытащила счастливый билет. То, чего она хотела больше всего на свете, после пятидесяти лет борьбы, бед, разочарований наконец произошло.
Бенедикт присоединился к ним.
Ее сын вернулся домой.
Бриони разговаривала с Дэниэлом в комнате для свиданий Уормвудской тюрьмы. Он сидел закинув ногу на ногу, лицо его было сурово.
– Когда я выйду отсюда, я рассчитаюсь со всеми. Если понадобится, я разорву весь Ист-Энд на куски, но я найду их. Всех!
Бриони вздохнула. Она слышала это уже много раз.
– А что касается этого прохвоста Лиммингтона, так вроде бы он уже в наручниках. Я отомщу этому уроду и всем остальным за моего Бойси. Вот увидишь! Помнишь ублюдка, который рассказывал на суде, как я всадил нож в рот Митчеллу? Я знаю этого говнюка, у меня есть его имя и адрес. Я буду мучить его и его гребаных детей. Я буду мучить его детей у него на глазах…
Бриони подняла руку:
– Довольно! Бога ради, Дэниэл, довольно! Знаешь старую поговорку? «Назвался груздем, полезай в кузов». Ты сделал большую ошибку – ты думал, что тебе все дозволено. Нет, не все. Я пригласила для тебя Макквидана, он хороший адвокат, но ты сядешь, Дэнни. И тебе лучше привыкнуть к этой мысли.
Дэниэла передернуло.
– Но вы же с Томми не сели?
Бриони кивнула:
– Верно, не сели. Нас обвинили в преступлении, совершенном много лет назад. Я знаю, что такое жестокость, но мы были жестокими в двадцатые годы, когда свое приходилось вырывать зубами. Тогда людям жилось совсем не так, как сейчас, когда рабочие могут получить образование, могут заниматься тем, к чему лежит их сердце. Я стояла перед выбором: либо подняться самой и поддерживать свою семью, либо пойти на дно, как моя мать. Ты не знаешь главного о жестокости. Да, ты убиваешь людей, ты стреляешь в них. Но ты не изведал бедности, а жестокость растет оттуда. Мы с Томми росли в те годы, когда приходилось бороться просто-напросто за то, чтобы на столе была еда, когда поддержание тепла в доме порой становилось неразрешимой проблемой. Ты же рос среди изобилия. Ты имел все, что хотел. Каких только учителей я тебе не нанимала, и что? Тебе даже нравится говорить на жаргоне. Я виновата перед вами обоими, мне следовало сбить с вас спесь давно, но из-за своей слепой любви я не замечала в вас ничего дурного. Я всегда оправдывала вас, хотя на самом деле вам не было оправдания. Вы просто были маленькими негодяями, и вот результат. Я никогда не причиняла никому боль ради развлечения, ради самоутверждения. Люди должны были хорошенько мне насолить, прежде чем я решала мстить, и поэтому теперь я сижу здесь, а ты сидишь там.
Дэниэл злобно ухмыльнулся.
– Голос Бриони Каванаг. Знаешь, что я тебе скажу? Да вы с Томми всегда были для нас посмешищем. Я держу этих мелких людишек вот здесь. – Он вытянул вперед сжатый кулак. – Мы с Бойси держали их здесь, а теперь буду держать я. Нас просто подставили, но те, кто это сделал, скоро ответят за все!
Бриони печально покачала головой.
– Дэнни, неужели ты не видишь, что времена изменились? Дни, когда можно было вломиться в паб с оружием, давно прошли. Ты сделал ошибку, заимев так много врагов. Ты считаешь себя выше всех, а что в итоге? И не от большого ума ты смеешься надо мной и тем более над Томми, потому что Томми Лейн стоит пятидесяти, даже ста таких, как ты. Этот человек заслуживает твоего уважения. Если бы у тебя было хоть какое-то чутье, ты постарался бы стать похожим на него. Пятьдесят лет прошло, а его по-прежнему уважают, по-прежнему любят, и. что немаловажно, он на свободе. А ты, если будешь продолжать в том же духе, не увидишь белого света до конца тысячелетия.
– Ну что ж, теперь я знаю твое мнение обо мне, а ты знаешь мое о себе.
Бриони кивнула:
– Да. Теперь знаю. И я виню тебя в смерти моего Бойси, он во всем подражал тебе. Напоследок я дам тебе маленький совет, сын: сиди тише воды ниже травы и не выступай. Не устраивай больше никаких представлений на суде, не выставляй себя полным дерьмом.
Глаза Дэнни засверкали.
– Тебе хорошо давать советы! Ты не сидишь на скамье подсудимых. Вы с Томми спасли свои задницы, а теперь приходите ко мне с поучениями, как святоши!
Бриони перегнулась через стол и сквозь зубы процедила:
– Я повторяю, Дэнни: мы убивали вынужденно. Вы с Бойси никогда не понимали нас. Я тебе вот что скажу: если честно, мне никогда не нравилось мое занятие. Никогда. Но я впряглась, как говорит моя мать, и вот уже пятьдесят лет тащу этот груз. У тебя же никогда не было необходимости делать то, что ты делал, ты выбрал свой путь по доброй воле.
Лицо Дэниэла побагровело от злости. Поднявшись, он заявил:
– Я не собираюсь слушать эту чушь. Лучше пойду в камеру. Сегодня воскресенье, а по воскресеньям нам разрешено слушать радио и ничего не делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156