Думаю, если вы заражены гонореей, на вас это не отразится, но все равно на всякий случай стоит за вами понаблюдать. За вами и вашим ребенком. Так вы говорите, что заразились почти месяц тому назад?
Сьюзен смущенно кивнула. Она сгорала со стыда.
– Может быть, и раньше. Но я знаю точно, что муж заразил мою двоюродную сестру точно в день нашей свадьбы. Говорю вам, Фрэнсис такая дрянь, что, может, это она его заразила.
Дэниэл Коул, так звали врача, посмотрел на женщину, сидевшую перед ним, с грустью и пониманием. За время своей работы в больнице «Уайтчепел» он успел повидать много женщин в подобной ситуации, и его поражала их стойкость, умение жить по уши в грязи, возвышаясь над окружавшей их мерзостью.
– Доктор, мой ребенок будет слепым или уродом? Меня это больше всего волнует.
Доктор Коул тяжело вздохнул, но сказал с улыбкой:
– Миссис Далстон, давайте подождем и посмотрим, что будет. В данный момент известно одно: вы рожаете, и ваш ребенок должен появиться на свет в ближайшие двадцать четыре часа. Нет смысла сейчас волноваться и этим подвергать ребенка риску. Я попрошу сестру поднять вас в палату для рожениц, и там мы примем у вас роды.
Сьюзен кивнула.
Он говорил тихим, успокаивающим голосом, который хорошо на нее действовал. Ей требовались человеческая теплота и забота, требовалось сочувствие, чтобы не было так страшно и больно, когда она оставалась в одиночестве.
Дорин вместе с медсестрой проводили ее в палату. Сьюзен сжимала руку своей лучшей подруги, цепляясь за нее, как за спасительную соломинку, словно от этого зависела ее жизнь. Она держала руку Дорин и не отпускала, будто боялась, что, отпустив, полетит в бездонную пропасть и вся ее жизнь и жизнь ее ребенка сразу закончится. Она цеплялась за руку подруги, чтобы не сойти с ума от страха.
Сьюзен тужилась изо всех сил. Волосы прилипли к голове, тело от боли разрывалось пополам.
– Давай, давай, милочка, тужься хорошенько. Ну-ка еще раз, а потом передохни.
Она кивнула. Вдохнув побольше воздуха, Сьюзен напряглась что было сил, но ничего не получилось.
Медсестра улыбнулась и снова стала слушать сердцебиение ребенка.
– Он прекрасно продвигается, но, думаю, тебе надо будет немножко помочь. Отдыхай. А я пойду поговорю с доктором.
Сьюзен с удовольствием расслабилась, опустившись на подушки, и стала обмахиваться старым номером журнала «Мир женщины». Она не представляла, что будет так больно и что так ужасно будет ныть спина. До сих пор она представляла ребенка как миленькую куклу в красивых одежках и в колясочке, которой все восхищаются. Даже жуткие истории Айви про роды казались бреднями злобной старухи, не имеющими к Сьюзен никакого отношения.
Но теперь страшные истории вовсе не казались ей нереальными. Сьюзен стала молиться, но не о том, чтобы отпустила боль, а о том, чтобы ребенок родился живым и здоровым. Она с ужасом думала о том, что происходит у нее внутри. С одной стороны, ей хотелось, чтобы ребенок родился поскорее. С другой – чтобы он подольше оставался в животе, как в крепком коконе, подальше от страшного мира, подальше от Барри и от его болезни, заразившей ее, а через нее – невинного, чистого младенца.
Сдержав слезы, Сьюзен начала еще яростнее обмахиваться журналом. И тут она почувствовала жуткую режущую боль, пронзившую все тело насквозь, – как будто его рассекали пополам острым мечом. На ее пронзительный крик прибежали медсестры.
– Господи! Головка показалась!
Сьюзен родила в одиннадцать тридцать пять вечера, в больнице «Уайтчепел». А в это время ее муж Барри развлекался, барахтаясь в кровати с рыженькой Соней и толстушкой Абигайл. Джоуи спал на диване в гостиной, утомленный выпивкой и обильной пищей.
Девчонки оказались забавными и к тому же очень изобретательными. Особенно Абигайл, которой постельные занятия доставляли огромное удовольствие, и это усиливало ощущения. Большинство женщин, которых Барри и Джоуи подцепляли, отдавались им, потому что так полагалось. Бабенкам и в голову не приходило, что можно отказать мужчине, если, например, не хочется. Они шли на это, потому что считали: если мужчина покупал им выпивку и угощал едой, то надо с ним за это расплачиваться телом. Вне зависимости от того, хочется этим заниматься или нет.
Джоуи и Барри пребывали в блаженном неведении относительно того, что происходит со Сьюзен. Они кутили, упивались до безобразия, и никто из них не догадался сообщить домашним, где они, что с ними. Такое им никогда не приходило в голову. Жена Барри стонала и кричала; кричал и стонал Барри. Его жена обливалась потом; обливался потом и Барри. С одной лишь разницей: Сьюзен все время думала о нем, думала, чем он занимается и вспоминает ли о ней. А в его мозгу не промелькнуло ни единой мысли о жене.
Младенец наконец родился. Сьюзен лежала и отдыхала. Единственное, чего ей хотелось, – это увидеть ребенка, дотронуться до него, подержать его на руках и убедиться, что с ним все в порядке. Впервые за долгое время у нее не возникло мыслей о Барри. Теперь ее голову занимали только мысли о ребенке. Ей даже стало легче. Легче оттого, что не надо думать о Барри. Правда, пока она этого не сознавала. Впоследствии она вспомнит этот день и ей откроется истина, что такое Барри в ее жизни. Тогда она поймет и свое место.
Боль, гнев и унижение, которые она испытала в день рождения своего первого ребенка, останутся с ней на долгие годы, упрятанные глубоко в подсознание. До поры до времени. Но в те первые мгновения после разрешения от бремени она думала только о своем первенце.
Глава 12
Айви поглядела на мальчика, и на ее глаза навернулись слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145