Ты никогда не говоришь о ней, в отличие от других девчонок.
Сьюзен скрутила себе еще одну папироску.
– Да говорить-то, собственно, не о чем. Я не буду ее подавать, просто хочу хоть какое-то время побыть ближе к детям.
– Но послушай, если твой муж избивал тебя, ты ведь можешь использовать это в качестве оправдания. Сью, на дворе 1985 год. Средневековье давно позади. Теперь закон защищает женщин от насилия.
– Да неужели? – с сарказмом произнесла Сьюзен. – То-то он защитил и тебя, и меня. Помог, аж спасу нет. О да, полицейские забирали его на ночь, делали мне одолжение, так сказать! На следующий день выпускали, трезвого и тихого. Но Барри не нужно было даже пить, чтобы превратиться в изверга. Для этого ему не нужно было ничегошеньки, кроме его подлого нрава. Над нами измывались по полной программе, а мы до сих пор расплачиваемся. Никто и знать не хочет, что из себя представляла моя жизнь. Барри был куском дерьма, но судья на это наплевал с высокой колокольни.
Какое-то время Мэтти молчала, потом заговорила:
– Но ты не делала ничего, чтобы помочь себе, разве не так? Давай начистоту! Твое заявление в суде больше смахивало на хвастовство серийного убийцы. «Я сделала бы это еще раз» – так, кажется, ты говорила. Не такое суд хочет от нас услышать. Законы этой страны писались мужчинами и для мужчин. Ты должна играть по их правилам, быть маленькой, хрупкой женщиной, нуждающейся в защите. Ты же предстала перед ними в образе железной леди, готовой снова ринуться в бой.
Сьюзен, услышав в голосе Мэтти раздражение, серьезно спросила:
– То есть нужно было вести себя как ты?
Захмелевшая Мэтти рассмеялась:
– Несомненно. Ты попала в самую точку. Вот почему я сразу опротестовала свой приговор. За моим адвокатом – Джеральдиной О'Хара стоят все женские организации, все без исключения. Когда я выйду отсюда – а это, надеюсь, произойдет довольно скоро, – то стану героиней феминистского движения. Мэтти выставила палец перед носом Сьюзен: – Я пишу книгу об этом, книгу, на которой собираюсь разбогатеть. Понимаешь, я принадлежу к среднему классу, я привлекательна, у меня хорошее образование. Судьи не любят сажать за решетку образованных людей, потому что негоже сажать себе подобных.
Но в мире, по законам которого я жила, я совершила смертный грех. Я не просто убила мужчину, я убила мужчину, который был адвокатом. Который являлся частью этой системы, и неважно, каким человеком он был. Но я буду бороться до конца и выйду победительницей из этой схватки, рано или поздно.
Сьюзен была поражена рассудительностью своей соседки.
– Ты просто пьяна в стельку, дорогуша!
Мэтти снова рассмеялась. Ее смех гулким эхом прокатился по всему этажу, заставив надзирательницу стукнуть кулаком по двери.
– Эй, вы двое, а ну-ка тихо!
Теперь Сьюзен и Мэтти хихикали, как две школьницы. Мэтти снова разлила водку по кружкам.
– Да, я его убила. Но знаешь, что было самым забавным, – то, что он не ожидал от меня этого. – Она фыркнула. – Ты бы видела его лицо! Оно вытянулось от удивления. Он никак не ожидал от меня такой подлянки!
Они разразились громким смехом. На этот раз дежурная надзирательница грохнула по двери гораздо сильнее.
– Я сказала, заткнитесь! – прорычала она. – Чертовы лесбиянки!
Мэтти пришлось закусить край одеяла, чтобы снова не вызвать гнев надзирательницы.
– Давай, разливай водку, напьемся! Подвинься, я лягу рядом с тобой, – сказала Сьюзен.
– Но только никаких приставаний, как любит делать Райанна, – уточнила Мэтти.
Сьюзен покачала головой:
– Не волнуйся, меня это не интересует.
Мэтти придвинулась ближе, чтобы объяснить свое отношение к сексу женской тюрьмы:
– Я пробовала это. Ну, все эти лесбийские штучки – куннилингус, или как там его. Когда сидела в СИЗО. Но это не мое, мне нравятся мужчины.
Сьюзен усмехнулась:
– А мне так вообще нечего сказать в ответ. За все годы нашей совместной жизни Барри никогда не доставил мне настоящего удовольствия.
– Тебе секс не доставлял удовольствия? Даже когда ты ласкала себя сама?
Сьюзен была смущена словами собеседницы.
– Остынь! Я, конечно, не против поболтать, но говорить на такие интимные темы не собираюсь.
Мэтти была страшно довольна собой. Ей нравилось смущать людей, она знала, что разговор вгонит Сьюзен в краску.
– Ты хочешь сказать, что никогда этим не занималась? Не ласкала киску? Не ерошила холмик? – Мэтти нахмурила лоб. – Знаешь, каким словечком окрестили девчонки сие занятие?
– Не знаю, но одно я знаю наверняка – ты пьяна. Пьяна и отвратительна.
Мэтти рассмеялась:
– Ой, не могу, держите меня! Ты точно такая же, как и все остальные, которые только и знают что отпускать сальные шуточки, а когда речь заходит о таких нормальных вещах, как мастурбация, краснеют и прячут глаза.
Сьюзен услышала в голосе соседки раздражение и потому решила промолчать. Она вновь наполнила кружки.
– Когда я убила его, Сьюзен, я знала, что должна это сделать. Я всегда знала, что сделаю это, – прозвучал глухой голос Мэтти.
Она в упор смотрела на Сьюзен. В полумраке ее лицо казалось зловещим.
– Но он не знал. Виктор не знал. А откуда ему было знать? Я не сказала ему, а зачем? Чтобы испортить сюрприз? – Она снова расхохоталась. – Но я сделала это. Я дала себе слово, что сделаю это, и сделала. Это называется «позитивное мышление». Я читала об этом в журнале «Космополитен». Мозитивное пышление… В общем, я пьяна в стельку.
Сьюзен взяла из рук Мэтти кружку и помогла ей забраться на второй ярус. Потом накрыла ее одеялом.
– Ты должна немного поспать, подружка. Я все уберу. Давай дрыхни!
Сьюзен прибралась в камере, не оставив утренним проверяющим не единого свидетельства их ночного веселья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145