Тог-
да он был пленен получаемой красотой. В его памяти
всплыло одно воспоминание: он показывает эту бумагу
матери, ожидая с ее стороны восхищения, но в ответ по-
лучает лишь рассеянный взгляд. Промокательная бумага
затем напомнила ему о собрании, на котором он сидел с
отсутствующим видом, рисуя карикатуры на председате-
ля и его оппонента. И тут слово <оппонент> прямо-таки
поразило его, так как на сознательном уровне он не счи-
тал этого человека оппонентом. На голосование была вы-
несена резолюция, в связи с которой у него было какое-
то смутное беспокойство. Но у него не было никакого яв-
ного возражения против нее. Поэтому то замечание, ко-
торое он высказал, было не по существу. Более того, оно
346
gio слабым и не произвело никакого впечатления на ок-
ружающих. И только теперь он осознал, что в результате
принятого решения на него переложат массу скучной и
утомительной работы. Это было сделано так ловко, что в
тот момент данное обстоятельство от него совершенно
ускользнуло, При этой мысли он внезапно рассмеялся,
так как осознал смысл раздавленных клопов. Председа-
тель и <оппонент> - они были такими же отвратительны-
ми кровопийцами, как клопы. Да и боязнь клопов была не
больше и не меньше боязни <этих эксплуататоров>. Но
он отомстил им, хотя и во сне. И головная боль снова
мгновенно исчезла.
В трех последующих случаях, как только начиналась
головная боль, он искал скрытый гнев, находил его, и
головная боль проходила. После этого головные боли
вообще прекратились.
Прослеживая этот опыт, вначале поражаешься лег-
кости процесса по сравнению с конечным результатом,
Но чудеса в психоанализе случаются так же редко, как
и в любом другом деле. Насколько легко может быть
устранен симптом, зависит от функции этого симптома
в целостной структуре. В данном случае головные боли
не приобрели никакой дополнительной роли, например
мешать Джону делать дела, которые он боялся или не
хотел делать или которые служили бы средством де-
монстрации перед другими, что они его обидели, или
причинили боль, или являлись бы основой для требова-
ния к себе внимания и уважения. Если бы головные бо-
ли или любой другой симптом приобрели важные фун-
кции, подобные этим, то их излечение потребовало бы
долгой и проницательной работы. Такому человеку при-
шлось бы проанализировать все те потребности, кото-
рым они служили, и они, вероятно, не исчезли бы до
тех пор, пока работа не была бы практически закончена.
В случае Джона головные боли не приобрели ни одной
из таких функций и, вероятно, происходили просто от
напряжения, возникавшего из-за вытесняемого гнева.
Освобождение от головных болей было немалым до-
стижением, однако мне кажется, что мы склонны пере-
оценивать значение таких грубых, явных симптомов и
недоооценивать значение менее ощутимых психиче-
ских расстройств, в нашем случае таких, как отчужден-
ность Джона от собственных желаний и мнений и его
внутренний запрет на отстаивание своих прав. На эти
расстройства, которые, как позднее оказалось, играли
чрезвычайно важную роль в его жизни и развитии, про-
деланная им работа совершенно не повлияла. Все, что
произошло, - это то, что он стал в некоторой степени
лучше осознавать признаки нарастания гнева и избавил-
ся от симптоматических головных болей.
На самом деле любой из случаев, которые проанали-
зировал Джон, мог бы дать больше для осознания, чем
ему удалось получить. Так, в его анализе гнева, который
возник во время спектакля, было множество вопросов,
которые он не сумел затронуть. Каков был истинный
характер его отношений с женой? Было ли их согласие,
которым он так гордился, обусловлено единственно ус-
тупчивостью с его стороны? Главенствовала ли над ним
жена? Или же он просто был сверхчувствительным ко
всему, что могло напоминать принуждение? Далее, по-
чему он вытеснял свой гнев? Было ли это необходимо
из-за навязчивой потребности в любви и привязанно-
сти? Боялся ли он упреков со стороны жены? Или он
был вынужден поддерживать свой образ человека, ни-
когда не расстраивающегося по <пустякам>? Боялся ли
он, что ему пришлось бы отстаивать свои желания? На-
конец, действительно ли он был зол на других лишь за
то, что они отклонили его предложение, или же винил
себя в том, что из-за простой слабости сразу уступил?
Анализ гнева, последовавшего после общего собра-
ния организации, в которой он работал, тоже мог бы
открыть новые проблемы. Почему он не был начеку в
борьбе за собственные интересы, когда они подверг-
лись опасности? С другой стороны, боялся ли он бо-
роться за свои интересы? Или же его гнев имел такие
размеры (<охота> за клопами), что безопаснее было вы-
теснить его полностью? К тому же оставил ли он себя
не защищенным от эксплуатации из-за слишком боль-
шой уступчивости? Или не воспринимал ли он как экс-
плуатацию то, что в действительности было всего лишь
законным ожиданием сотрудничества с ним? Далее, как
относиться к его желанию производить впечатление на
других (воспоминания об ожидании восхищения от
своей матери)? Была ли неудачная попытка произвести
впечатление на своих коллег существенным элементом
его гнева? И потом, до какой степени он был не в со-
"48
оянии постоять за себя? Ни одной из этих проблем
он не коснулся. Джон оставил этот вопрос, когда от-
крыл влияние вытесненного гнева, направленного на
других.
Второй пример описывает тот случай, который впер-
вые побудил меня рассмотреть возможность самоана-
лиза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177