При этом сроки заключения за многие преступления, особенно тяжкие, также значительно увеличились. Общий эффект был весьма впечатляющим. К 2000 году в тюрьмах отбывали срок более двух миллионов человек, что в четыре раза превысило количество заключенных в 1972 году. И половина камер заполнилась именно в 1990-е годы. [4]
Доказательство связи низкого уровня преступности с усилением наказания является довольно веским. Более длительные сроки заключения подтвердили свою эффективность в качестве как сдерживающего, так и профилактического средства. С одной стороны, они предостерегали потенциальных преступников на свободе, а с другой — тех, что уже отбывали наказание за решеткой. В то же время, каким бы логичным ни казалось это объяснение, некоторые криминалисты не были с ним согласны. Так, в 1977 году появилась научная работа под названием “В защиту моратория на строительство тюрем”. В ней отмечалось, что уровень преступности имеет тенденцию к увеличению тогда, когда высок процент людей, находящихся в тюрьмах. В конце же делался другой интересный вывод: уровень преступности мог бы быть ниже, если бы количество заключенных уменьшилось. [4.1] (К счастью, тюремщики не бросились тут же открывать камеры и выпускать своих подопечных на волю, а затем ждать, когда преступность пойдет на спад. Позже политолог Джон Дж. ДиЮлио младший прокомментировал это так: “Как видно, надо быть доктором криминологии, чтобы сомневаться в том, что содержание опасных преступников в тюрьмах снижает уровень преступности”.) [4.2] Аргумент “Моратория” основывался на существенной путанице между понятиями взаимосвязь и причинность. Рассмотрим один пример. Представьте, что мэр города видит, как его жители очень бурно празднуют победу своей команды в ежегодном чемпионате по бейсболу. Эта взаимосвязь его интригует, но, как и автор “Моратория”, он ошибается насчет ее направленности. Поэтому на следующий год мэр отдает распоряжение, согласно которому жители начинают праздновать еще до первой подачи мяча. По его мнению, такое постановление гарантирует победу местной команды.
Конечно, существует множество причин, по которым значительное увеличение заключенных может не нравиться. Далеко не всем доставляет удовольствие тот факт, что очень много американцев, особенно черных, годами сидят за решеткой. Также ни одна тюрьма еще не помогла понять главные причины преступности, которые весьма разнообразны и сложны. Наконец, тюрьмы едва ли являются дешевым решением проблемы: ведь содержание одного человека за решеткой обходится примерно в 25 тысяч долларов в год. Но если главная цель состоит в объяснении снижения преступности в 1990-е годы, то тюремное заключение, конечно же, является одним из главных факторов. На его счет можно записать примерно одну треть от общего уровня снижения преступности.
В тандеме с тюремным заключением упоминается и другое объяснение: более частое использование высшей меры наказания. В 1980-е и 1990-е количество смертных приговоров, приведенных в исполнение на территории США, увеличилось в четыре раза. Это привело многих людей к выводу — в контексте дебатов, ведущихся в течение этих двух десятилетий, — что страх перед смертной казнью помог снизить преступность. В то же время участники этих дебатов упустили из виду два весьма важных факта.
Первый: учитывая редкость, с которой выносят смертный приговор, и большие отсрочки в его исполнении, такая угроза вряд ли может остановить рассудительного преступника. Хотя количество казненных за последнее десятилетие и увеличилось в четыре раза, в целом по США к высшей мере были приговорены только 478 человек. Любой родитель, которому доводилось говорить своему непослушному ребенку: “Ладно, сейчас я сосчитаю до десяти, а потом накажу тебя по-настоящему”, — знает разницу между средством устрашения и реальной угрозой. Например, в штате Нью-Йорк высшая мера наказания не была применена ни к одному из преступников с 1995 года — времени ее восстановления. [5] Даже среди заключенных, попавших в блок смертников, количество казненных составляет только два процента. А теперь поставьте эту цифру рядом с 7%-ной вероятностью погибнуть для члена банды наркоторговцев “Черные гангстеры”. Если жизнь в камере смертников безопаснее жизни на улицах, то с трудом верится, что страх перед высшей мерой может быть движущей силой снижения преступности. Все это напоминает “меры устрашения”, практикуемые в детских садах Израиля, где родители платят за опоздание штраф в три доллара. Отрицательные стимулы смертного приговора точно так же не являются для преступника достаточно вескими, чтобы изменить его поведение.
Второе слабое место в аргументе о высшей мере наказания еще более очевидно. На минутку предположим, что смертный приговор действительно является для преступников достаточно пугающей перспективой. Сколько же, в таком случае, людей она удержит от совершения преступления? Экономист Исаак Эрлих в своей статье, вышедшей в 1975 году и неоднократно цитируемой разными исследователями, предлагает довольно оптимистичный расчет. Согласно Эрлиху, высшая мера наказания, примененная к одному преступнику, предупреждает семь убийств, которые могли бы быть совершены другими. [5.1] А теперь давайте немного посчитаем. В 1991 году в США были казнены 14 преступников, а в 2001 — 66. По расчетам Эрлиха, эти 52 дополнительных приговора не дали совершить в 2001 году 364 убийства. Конечно, это не такая уж маленькая цифра, однако она составляет менее 4% реального снижения количества убийств в тот год. Как мы видим, даже в наилучшем сценарии защитников смертной казни она объясняет только четверть от общего уровня снижения преступности в 1990-х годах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83