Он без всяких колебаний перебил Барсака, которого не слушал, как уже было отмечено.
— Простите, господин председатель, — перебил Амедей Флоранс. — С вашего позволения, я замечу, что мы принимаем решение, не спросив мнения мадемуазель Морна и господина де Сен-Берена: они имеют голос, как и все мы.
Замечание было основательное. Жанна Морна и Сен-Берен слушали спор молча, не принимая в нём никакого участия.
— Господин Флоранс прав, — признался Барсак, обращаясь к Жанне Морна. — Прошу, мадемуазель, выразить ваше мнение.
— Благодарю вас за желание узнать моё мнение, — спокойно ответила Жанна Морна, — но мы должны остаться непричастными к обсуждению, которое нас не касается.
— Не касается вас? Почему же, мадемуазель? Мы, кажется, все под одним знаменем.
— Совсем нет, господин Барсак, — ответила Жанна Морна. — Если в силу обстоятельств вы отказываетесь от своей цели, то мы своей не оставляем. Нам не хотелось бы отделяться от вас в момент, когда у вас такие неприятности, но мы всё-таки намерены продолжать свой путь.
— Вы все ещё настаиваете на путешествии в Гао?
— Больше чем когда-либо.
— Одни? Без конвоя?
— Мы и не рассчитывали попасть туда с конвоем.
— Без носильщиков?
— Мы найдём других. Если это невозможно, обойдёмся без них.
— Несмотря на эту враждебность, причин которой мы не знаем, но реальность которой неоспорима?
— Несмотря на эту враждебность, которая, впрочем, мне кажется, направлена больше против вас.
— Как это знать, раз мы идём одним путём? Во всяком случае, я боюсь, что именно на вас нападёт неизвестный противник, если вы одни отправитесь к Нигеру.
— Пусть, это так, но мы не боимся неведомого врага.
— Но это безумие! — вскричал Барсак. — Мы не допустим вас совершить такой неблагоразумный поступок единственно для удовлетворения вашего каприза.
Жанна Морна одно мгновение колебалась, потом печально ответила:
— К несчастью, это не каприз, как я вам говорила до сих пор.
— Так о чём же идёт речь? — вскричал изумлённый Барсак.
Жанна Морна снова задумалась; после краткого молчания она сказала серьёзно:
— О выполнении долга.
Барсак, доктор Шатонней и Амедей Флоранс смотрели на Жанну Морна с интересом и изумлением. Барсак и Шатонней спрашивали себя, что подразумевает девушка под словом, которое она произнесла, и какой долг мог оказаться настолько повелительным, чтобы повести её в самую дальнюю область Петли Нигера? Амедей Флоранс, который из любопытства старался разузнать, какие причины заставляли его компаньонов совершать это путешествие, испытывал глубокое удовлетворение при мысли, что узнает ещё одну из причин, которая до тех пор оставалась для него тайной.
Жанна Морна снова заговорила:
— Простите меня, господа, я вас обманывала…
— Вы обманывали? — спросил Барсак с возрастающим изумлением.
— Да, я вас обманывала. Господин де Сен-Берен сказал вам своё настоящее имя, он, действительно, француз, как и вы. Я же представилась вам под ложным именем и чужой национальностью. Я англичанка, зовут меня Жанна Бакстон. Я дочь лорда Гленора, сестра капитана Джорджа Бакстона. Около Кубо покоятся останки моего несчастного брата. Туда я должна отправиться, и только там смогу я завершить предпринятое мною дело.
Тогда Жанна Бакстон — её имя отныне восстанавливается — рассказала о драме в Кубо, об обвинениях против Джорджа Бакстона, о его смерти, о стыде и отчаянии лорда Гленора. Она говорила о священной цели, которую поставила перед собой: восстановить честь брата, стереть пятно с его имени и возвратить покой старику, жизнь которого протекала в мрачном уединении замка близ Утокзетера.
Живое волнение овладело слушателями. Они удивлялись этой молодой девушке, благородный порыв которой не удерживали ни усталость, ни опасности.
— Мисс Бакстон, — довольно резко сказал Амедей Флоранс, когда она кончила говорить, — позвольте мне бросить вам упрёк.
— Упрёк? Мне? — удивилась Жанна, ожидавшая совсем другого эффекта от своего рассказа.
— Да, упрёк, и серьёзный! Какое странное и нелестное мнение у вас о французах вообще и об Амедее Флорансе в частности!
— Что вы хотите сказать, господин Флоранс? — пробормотала смущённая Жанна Бакстон.
— Как! — вскричал репортёр негодующим тоном. — Вы вообразили, что Амедей Флоранс позволит вам сделать маленькую прогулку в Кубо без него?
— О! Господин Флоранс!.. — возразила с чувством Жанна, которая начала понимать.
— Хорошенькое дело! — продолжал Амедей Флоранс, все ещё изображая живейшее негодование. — Какой эгоизм!
— Я не вижу… — пыталась сказать Жанна с полуулыбкой.
— Пожалуйста, позвольте мне говорить, — с достоинством перебил Флоранс. — Вы позабыли, что я журналист, больше того: репортёр. А знаете ли вы, что скажет мне мой директор, когда узнает, что я прозевал сенсационный репортаж по делу Бакстона? Ну? Он мне скажет: «Мой маленький Флоранс, вы просто осел!» И выставит меня за дверь в два счета. А я дорожу местом. Итак, я отправляюсь с вами.
— О, господин Флоранс! — повторила Жанна, глубоко взволнованная.
Репортёр посмотрел ей в глаза.
— Я отправляюсь с вами, мисс Бакстон, — энергично проговорил он. — И не теряйте времени, пытаясь меня отговаривать. Я думаю, что сам лучше вас знаю, что делать.
Жанна пожала руку славного и мужественного человека.
— Я принимаю, господин Флоранс, — сказала она, и две крупные слезы скатились из её глаз.
— А меня, мисс Бакстон, меня вы возьмёте? — спросил внезапно грубым голосом доктор Шатонней.
— Вас, доктор?
— Конечно, меня. Такая экспедиция не может обойтись без медика. Раз вы отправляетесь туда, где вас могут изрубить в мелкие кусочки, мне надо быть там, чтобы их сшить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109