Без вас и ваших спутников мы наверняка погибли бы.
И черты лица, и голос, и жесты этого человека — все говорило о его прямой и честной натуре. Кау-джер дружески пожал протянутую ему руку.
— Мой друг Кароли и я, — ответил он на том же языке, — счастливы, что нам удалось благодаря знанию фарватера предупредить страшную катастрофу.
— Разрешите мне представиться. Я — эмигрант. Меня зовут Гарри Родс. Со мной едут жена, дочь и сын, — добавил он, указывая на людей, стоявших поблизости.
— Мой товарищ — лоцман Кароли. А это его сын Халы, — представил своих спутников Кау-джер. — Они уроженцы Огненной Земли.
— А вы? — спросил Гарри Родс.
— Я — друг индейцев. Они зовут меня Кау-джер, и другого имени у меня нет.
Гарри Родс удивленно посмотрел на собеседника, спокойно выдержавшего его взгляд. Поняв, что настаивать не следует, эмигрант спросил:
— Как вы полагаете, что нам теперь делать?
— Как раз об этом мы и говорили с господином Хартлпулом, — ответил Кау-джер. — Все зависит от состояния «Джонатана». По правде говоря, я не обольщаюсь надеждами, но все же, прежде чем что-то решить, надо осмотреть судно.
— А в какой части Огненной Земли мы находимся?
— На юго-восточном берегу острова Осте.
— Близ Магелланова пролива?
— Наоборот, очень далеко от него.
— Черт побери! — воскликнул Гарри Родс.
— Потому-то, повторяю, все зависит от состояния «Джонатана». Сначала нужно осмотреть корабль, а уж потом предпринимать что-либо.
В сопровождении Хартлпула, Гарри Родса, Хальга и Кароли Кау-джер спустился на рифы и приступил к тщательному осмотру клипера.
Вскоре все пришли к единодушному выводу: корабль ни на что не годен. Корпус его, пробитый почти по всему правому борту, треснул в двадцати местах. А поскольку корпус «Джонатана» был сделан из металла, исправить положение невозможно. Итак, всякая надежда спустить «Джонатан» на воду отпала.
— По-моему, — продолжал Кау-джер, — следует разгрузить судно и поместить груз в надежное место. А тем временем можно будет починить нашу шлюпку, сильно пострадавшую во время шторма. Потом Кароли отвезет в Пунта-Аренас кого-нибудь из эмигрантов, чтобы известить губернатора о случившемся. Несомненно, тот примет все необходимые меры, дабы ускорить ваше возвращение на родину.
— Что ж, все это весьма разумно, — согласился Гарри Родс.
— Я думаю, — снова заговорил Кау-джер, — что следует сообщить о нашем плане действий остальным пассажирам «Джонатана», а для этого, если не возражаете, созовем всех на берег.
Пришлось довольно долго ждать возвращения отдельных групп эмигрантов, которые разбрелись в разные стороны. Однако к девяти часам голод заставил их вернуться к «Джонатану», застрявшему на рифах. Гарри Родс, взобравшись на скалу, рассказал о предложении Кау-джера.
Оно не встретило единодушного одобрения. Некоторые пассажиры были недовольны. Послышался ропот.
— Разгружать судно в три тысячи тонн! Этого еще не хватало! — проворчал один.
— За кого нас принимают? — возмутился другой.
— Мало мы намаялись, — буркнул под нос третий.
Наконец в толпе кто-то громко произнес на ломаном английском языке:
— Прошу слова.
— Говорите, — разрешил Гарри Родс, даже не узнав имени оратора, и тотчас же спустился со скалы.
Его сменил мужчина средних лет, с довольно красивым лицом, окаймленным густой каштановой бородой, и с голубыми мечтательными глазами. По-видимому, он чрезвычайно гордился своей великолепной шелковистой бородой, ибо то и дело любовно поглаживал ее белой, выхоленной рукой.
— Друзья, — начал он, расхаживая по скале, словно на ораторской трибуне, как некогда делал это Цицерон, — кое-кто из вас только что выразил вполне естественное удивление. В самом деле: что нам предлагают? Жить в течение неопределенного времени на необитаемом берегу и выполнять бессмысленную работу по спасению чужого груза. Но зачем дожидаться возвращения шлюпки, если ее можно использовать для перевозки по очереди всех пассажиров в Пунта-Аренас?
В толпе раздались одобрительные возгласы: «Совершенно верно!.. Он абсолютно прав!..»
Однако Кау-джер, стоявший в толпе, возразил:
— Само собой разумеется, «Уэл-Киедж» в вашем распоряжении. Но чтобы перевезти всех в Пунта-Аренас, потребуется не менее десяти лет.
— Допустим, — согласился оратор. — В таком случае подождем возвращения лодки. Но это вовсе не значит, что мы обязаны заниматься разгрузкой корабля вручную. Никто не возражает против того, чтобы забрать из трюма свои личные вещи. Но остальное!.. Разве мы чем-то обязаны Обществу колонизации, которому принадлежит груз? Наоборот, оно должно нести ответственность за все наши беды. Если бы оно не поскупилось и дало бы нам лучшее судно и более опытную команду, мы бы не очутились здесь. Но как бы то ни было, не забывайте, что мы принадлежим к неисчислимой рати эксплуатируемых и не собираемся добровольно превращаться в рабочий скот для эксплуататоров.
Его доводы показались убедительными. Кто-то выкрикнул: «Браво!» Кое-где раздался громкий смех.
Ободренный оратор продолжал с еще большим пылом:
— Кто усомнится в том, что нас бессовестно эксплуатируют, нас, истинных трудящихся! (При этих словах он исступленно ударил себя в грудь.) Даже ценой тягчайшего труда мы не смогли на родине заработать кусок хлеба, орошенного потом. Мы были бы глупцами, если бы стали гнуть спины под тяжестью всего этого барахла, созданного руками таких же, как мы, рабочих, но являющегося собственностью угнетателей-капиталистов. Ведь это их необузданный эгоизм и алчность вынудили нас покинуть семьи и отчизну.
Некоторые эмигранты с растерянным видом слушали эту выспреннюю речь, произнесенную на скверном английском языке с резким иностранным акцентом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114