— Кто эти разбойники? — спрашиваю я. — Не Ки Цзан ли со своей шайкой?
Имя грозного бандита приводит пассажиров в трепет.
— Почему непременно Ки Цзан… а не Фарускиар? — тихо говорит мне майор.
— Что вы, он один из директоров дороги!..
— Допустим. Но если справедливы слухи, что Компания вошла в сделку с некоторыми предводителями банд, чтобы обеспечить движение поездов…
— Никогда я этому не поверю, майор!
— Как вам угодно, господин Бомбарнак, но Фарускиар-то ведь знал, что в «траурном» вагоне…
— Полно, майор, сейчас не до шуток!
— Да, сейчас не до шуток. Мы должны защищаться и защищаться со всей решительностью.
Китайский офицер расставил своих солдат вокруг вагона с сокровищами. Солдат было двадцать, да нас, пассажиров, не считая женщин, десятка три. Попов роздал оружие — его всегда держат в поезде на случай нападения. Майор Нольтиц, Катерна, Пан Шао, Фульк Эфринель, машинист и кочегар, путешественники, как азиатского происхождения, так и европейцы — все решили сражаться ради общего спасения.
По правую сторону, приблизительно в ста шагах от полотна — дремучие заросли кустарника. Там, по всей вероятности, и скрываются разбойники, готовые с минуты на минуту броситься в атаку.
Вдруг раздаются воинственные крики. Ветки раздвигаются, пропуская засевшую в кустарнике банду — около шестидесяти гобийских монголов. Если разбойники осилят, поезд будет разграблен, миллионы похищены и — что непосредственно касается нас — пассажиры будут безжалостно перебиты.
А как ведет себя господин Фарускиар, так несправедливо заподозренный майором Нольтицем? Он словно преобразился: стал еще выше, стройнее, красивое лицо побледнело, в глазах сверкают молнии.
Пусть я ошибся насчет мандарина Пен Лу, но, по крайней мере, не принял директора железнодорожной Компании за пресловутого юньнаньского бандита!
Как только показались разбойники, Попов велел госпоже Катерна, мисс Горации Блуэтт и всем другим, женщинам вернуться в вагоны.
Я вооружен только шестизарядным револьвером, но постараюсь не выпустить зря ни одной пули. Я мечтал о приключениях, происшествиях, сенсациях… Так вот они! Теперь будет о чем порассказать читателям. Хроникер не останется без хроники, если только выйдет целым и невредимым из переделки, к чести репортажа и к вящей славе «XX века»!
А не удастся ли с самого начала пустить пулю в лоб атаману шапки, чтобы заставить нападающих отступить? Дело сразу бы обернулось в нашу пользу.
Разбойники дают залп, потрясают оружием, испускают дикие крики. Фарускиар, с пистолетом в одной руке и с кинжалом в другой, бросается в атаку, подбодряя словами и жестами Гангира и четырех монголов, которые не отстают от него ни на шаг. Мы с майором Нольтицем устремляемся в гущу боя, но нас опережает господин Катерна. Рот у него открыт, белые зубы оскалены, глаза прищурены. Теперь он не опереточный комик, а прежний бывалый матрос!
— Эти мерзавцы, — кричит он, — лезут на абордаж! Пираты хотят нас потопить! Вперед, вперед, за честь флага! Пли с штирборта! Пли с бакборта! note 99 Огонь с обоих бортов!
И он вооружен не театральным кинжалом, и не пистолетом, заряженным безобидным порошком. Нет! В обеих руках у него по настоящему револьверу, из которых он палит направо и налево — с штирборта, с бакборта и с обоих бортов!
Молодой Пан Шао тоже храбро сражается, не переставая улыбаться и увлекая за собой остальных пассажиров — китайцев. Попов и вся поездная прислуга смело выполняют свой долг. Даже сэр Фрэнсис Травельян, из Травельян-Голла в Травельяншире сражается с присущей ему хладнокровной методичностью, а Фульк Эфринель — с бешенством истого янки, приведенного в ярость не только нарушением свадебного обряда, но и опасностью, угрожающей его сорока двум ящикам искусственных зубов. И я не знаю, какое из этих двух чувств перевешивает в сознании практичного американца.
Короче говоря, шайка злодеев наткнулась на такое энергичное сопротивление, какого она совсем не ждала.
А барон Вейсшнитцердерфер? О, барон — один из самых неустрашимых бойцов. На его губах выступила кровавая пена, он взбешен до исступления, ничего не видит и не слышит, рискуя стать первой жертвой резни. Его приходится все время выручать. Снятые рельсы, остановленный поезд, дерзкое нападение посреди пустыни Гоби, досадная задержка — все это может привести к опозданию на пароход в Тяньцзине, нарушить расписание первой четверти маршрута, испортить кругосветное путешествие! Какой щелчок по германскому самолюбию!
Величественный Фарускиар, мой герой — не могу назвать его иначе — выказывает чудеса храбрости. Расстреляв весь револьверный заряд, он действует кинжалом, как человек, не раз глядевший в лицо смерти и нисколько ее не боящийся.
С обеих сторон есть раненые, а быть может, и убитые. Несколько пассажиров неподвижно лежат на пути. Живы ли они? У меня слегка задето пулей плечо, но я не обращаю внимания на эту пустую царапину. Преподобный Натаниэль Морз, несмотря на свой духовный сан, сражается как настоящий воин и, судя по тому, как он обращается с оружием, можно заключить, что в этом деле он не новичок.
У господина Катерна прострелена шляпа, не забудьте, та самая широкополая серая шляпа сельского новобрачного, которую он извлек из своего актерского гардероба, и это дает ему повод разразиться виртуозной матросской бранью; вслед за тем тщательно прицелившись, он убивает наповал бандита, осмелившегося продырявить его головной убор.
Вот уже десять минут, как продолжается битва. С обеих сторон увеличивается число выбывших из строя, а исход боя все еще сомнителен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72