Так как число девять может быть составлено только двумя способами: или из трех и шести, или из пяти и четырех, то в первом случае играющий отправляется в двадцать шестую клетку, штат Висконсин, а во втором — в пятьдесят третью клетку, Флорида.
Для такого исключительно счастливого игрока это является, конечно, большой удачей, так как дает ему. сразу преимущество перед его соперниками. Но, в сущности, это преимущество более кажущееся, чем реальное, так как для того, чтобы достигнуть последней клетки, нужно выбросить точное число очков, и если играющий выбросит больше, он вынужден будет возвратиться назад.
Наконец, последнее замечание: когда одного из играющих нагоняет другой, первый должен уступить ему свою клетку и вернуться в ту, которую занимал этот последний, уплатив предварительно простой штраф, за исключением того случая, когда он успел уехать из данной клетки до прибытия туда другого партнера. Такое отступление от правил было допущено завещателем с учетом непредвиденных запаздываний, вызванных последовательными перемещениями.
Остается еще один хотя и второстепенный, но все же, безусловно, очень интересный вопрос, который не может быть решен одним только изучением карты: куда именно в каждом данном штате должен отправляться играющий?
Шло ли дело о столице, главном официальном пункте штата, или о его метрополии, имеющей обычно более важное значение, или, наконец, о каком-нибудь месте штата, представляющем особый интерес с точки зрения географической или исторической? Не допустить ли, что покойный, применяя опыт, полученный из своих путешествий, предпочел выбрать места наиболее восхваляемые? В записке, приложенной к завещанию, скрывался ответ на этот вопрос. Игрок извещался телеграммой о результатах метания игральных костей в его пользу. Ее обязан был посылать нотариус Торнброк, направляя в тот пункт, где в данный момент находился участник матча.
Нечего говорить о том, что американские газеты и журналы не замедлили опубликовать все эти замечания, напомнив при этом, что последняя воля завещателя требовала, чтобы все правила благородной игры в «гусек» выполнялись с абсолютной строгостью.
Что касается срока, который позволил бы каждому игроку явиться без опоздания в назначенное место, то его было более чем достаточно, несмотря на то что метание игральных костей происходило через каждые два дня. Но так как всех игроков бьуто семь, то на долю каждого приходилось два раза по семь, то есть четырнадцать дней, которых вполне хватало для переезда с одного конца Союза в другой. В эту эпоху вся поверхность территории Союза была уже испещрена железнодорожными путями, и путешествовать можно было очень быстро.
Таковы были правила, не допускавшие никаких возражений. Как говорится, был дан выбор — соглашаться или отступить.
И все согласились.
Думать, что все шестеро сделали это с одинаковым удовольствием, конечно, не правильно. В этом отношении командор Уррикан был одного мнения с Томом Краббом, или, лучше сказать, с Джоном Мильнером и с Германом Титбюри. Макс Реаль и Гарри Кембэл смотрели на это дело с точки зрения туристов: один, намереваясь «извлечь» из путешествия побольше этюдов, другой — газетных заметок. Что же касается Лисси Вэг, то Джовита Фолей заявила ей:
— Дорогая моя, я хочу отправиться к Маршалл Фильду и попросить, чтобы он дал отпуск не только тебе, но и мне, так как я провожу тебя до самой шестьдесят третьей клетки!
— Но ведь это же совсем безумие! — воскликнула молодая девушка.
— Наоборот, это очень разумно, — возразила Джовита Фолей. — И так как шестьдесят миллионов долларов этого почтенного господина Гиппербона достанутся тебе…
— Мне? !
— Тебе, Лисси. И ты, конечно, не откажешься дать мне половину за мои хлопоты…
— Все, если хочешь!
— Согласна! — ответила Джовита Фолей серьезнейшим тоном.
Само собой разумеется, что миссис Титбюри решила сопровождать Германа Титбюри в его паломничестве, несмотря на то что это удваивало расходы. Раз им не запрещалось ехать вместе, то они вместе и поедут, это будет лучше для обоих.
На этом настояла, конечно, госпожа Титбюри, так же как она настояла и на том, чтобы мистер Титбюри согласился принять участие в партии. Перемещения с места на место и связанные с ними расходы несказанно пугали этого человека, настолько же трусливого, насколько и скупого. Но властная Кэт категорически заявила, что она этого желает, и Герману не оставалось ничего другого, как подчиниться.
То же самое можно сказать о Томе Краббе, которого никогда не покидал его тренировщик. Без сомнения, он повсюду увлек бы его за собой самым сногсшибательным темпом.
Что касается командора Уррикана, Макса Реаля и Гарри Кембэла, то будут ли они путешествовать одни или в сопровождении своих слуг? На это ответа еще не было, но, во всяком случае, среди параграфов завещания не было такого, который бы это запрещал. Их могли свободно сопровождать все, кто бы этого ни пожелал, сопровождать и держать за них пари, подобно тому как держат пари за беговых или скаковых лошадей.
Излишне добавлять, что посмертное чудачество Вильяма Гиппербона произвело громадное впечатление не только в Новом, но и в Старом Свете. Никто не сомневался, зная спекулятивную страсть американцев, что они будут ставить колоссальные суммы за удачу тех или других участников этой волнующей партии.
Нужно сказать, что Герман Титбюри и Годж Уррикан, люди богатые, и Джон Мильнер, получивший очень много денег за Тома Крабба, не рисковали застрять в дороге за недостатком средств, требуемых в уплату штрафов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137