огромные кипарисовые леса в пятьдесят — сто миль протяженностью покрывают полуостров Флориду. Джемсу Бербанку пришлось оборудовать по всей территории большие лесопильни. На речках — притоках Сент-Джонса — устроены были запруды, и эти речки, прервав свой мирный бег, образовали каскады — источник механической силы, необходимой для распиливания бревен и досок, количества которых хватало бы для нагрузки сотни судов.Наконец следует упомянуть и об огромных тучных лугах, на которых паслись лошади, мулы и многочисленный рогатый скот. Что же касается всевозможной дичи в лесах и болотах, то трудно даже представить себе, в каком изобилии она водилась в Кэмдлес-Бее, как, впрочем, и во всей Флориде.Над лесами с пронзительным клекотом, напоминавшим звук надтреснутой трубы, на широко распростертых крыльях парили белоголовые орлы, кружили кровожадные грифы, огромные выпи с острыми, как штык, клювами. У реки среди камышей, среди зарослей гигантского бамбука жили розовые или пурпурные фламинго, белоснежные ибисы, словно слетевшие с какого-нибудь древнего египетского памятника, огромные пеликаны, мириады морских ласточек разных пород, ракоедки с зелеными хохолками и перьями, кулики с пурпурным оперением в беловатых крапинках и коричневым пухом, жакамары, золотистые зимородки, целый мирок гагар, морских курочек, диких уток из породы свистунов, чирков, зуйков, не говоря уже о буревестниках, водорезах, морских воронах, чайках-фаэтонах, которых порыв ветра может унести до самой середины реки, и соблазнительной добычи для лакомок — летучих рыб, или долгоперов. На лугах во множестве водились бекасы, морские и болотные кулики, султанки с пестрым оперением, где, точно на летающей палитре, смешались все цвета — красный, синий, белый, зеленый и желтый, куропатки, серые белки, красноногие голуби с белыми головками, а в качестве съедобной дичи — длиннохвостые кролики: нечто среднее между европейским зайцем и кроликом, — и целые стада ланей, а сверх того — еноты, черепахи, фараоновы мыши и, к несчастью, масса ядовитых змей. Таковы были представители животного царства в великолепном поместье Кэмдлес-Бей. К ним приходится причислить и негров, закабаленных на плантации. А во что же, если не во вьючный скот, обращены были эти человеческие существа, которые можно было покупать или продавать по желанию.Однако как же Джемс Бербанк, этот убежденный сторонник освободительных доктрин северян, с нетерпением дожидавшийся победы Севера, продолжал до сих пор владеть невольниками? Неужели он не освободил бы их даже и тогда, когда наступили бы более благоприятные обстоятельства? Освободил бы, конечно! Он и собирался это сделать через несколько недель или даже дней, как только федеральная армия, занявшая уже некоторые населенные пункты в соседнем штате, вступит во Флориду.Впрочем, Джемс Бербанк уже предпринял у себя в имении ряд мер, значительно улучшивших жизнь его рабов. Их у него было около семисот; помещались они в просторных и чистых хижинах, пищу получали хорошую; непосильной работой их не обременяли. Управляющему и его помощникам было строго-настрого приказано обращаться с неграми справедливо и мягко. Невольники в Кэмдлес-Бее работали поэтому очень усердно, хотя там давным-давно уже отменены были всякие телесные наказания. На других плантациях привыкли обращаться с рабами совсем по-иному, и соседи сильно косились на порядки, заведенные Джемсом Бербанком, так что положение его в этих краях было довольно затруднительно, особенно теперь, когда вопрос о рабовладении решался силою оружия.Негры Джемса Бербанка, как мы уже говорили, жили в удобных и чистых хижинах. Около полусотни таких хижин составляли деревушку. Около десятка таких деревушек были разбросаны по берегам маленьких речек, протекавших по плантации. Негры жили вместе со своими женами и детьми. Члены одной семьи, если это было возможно, работали вместе — в поле, лесу или на фабрике, так что и в рабочие часы не разлучались. Во главе каждой деревушки стоял один из помощников управляющего, исполнявший в некотором роде обязанности старосты или, если угодно, мэра. Общее же управление всем хозяйством сосредоточивалось в господской усадьбе, окруженной высоким палисадом, заостренные колья которого утопали в роскошной флоридской зелени.Господский дом походил на замок и вполне заслуженно носил название Касл-Хауса.Кэмдлес-Бей издавна принадлежал предкам Джемса Бербанка. В те времена, когда плантаторы еще боялись нападения индейцев, господский дом пришлось сильно укрепить. Не много времени прошло с тех пор, когда генерал Джессеп оборонял Флориду от индейцев-семинолов. Колонисты немало терпели от этих кочевников, которые их грабили и убивали, а жилища предавали огню. Даже города неоднократно подвергались набегам и грабежу. И теперь еще в некоторых местах можно наткнуться на развалины — следы набегов этих кровожадных индейцев. В пятнадцати милях от Кэмдлес-Бея близ деревушки Мандарен до сих пор показывают «дом крови», где был скальпирован индейцами плантатор Мотт, его жена и три дочери. Но теперь, конечно, война белых с краснокожими уже в прошлом. Семинолы частью истреблены, частью оттеснены к западу от Миссисипи. О семинолах уже ничего не слышно — только несколько их шаек блуждают еще среди болот Южной Флориды. И жителям края уже нечего опасаться свирепых туземцев.Теперь понятно, почему жилища плантаторов строились в старину в виде укрепленных замков, в которых можно было бы отсидеться до прихода отрядов волонтеров из города или соседней деревни. Именно таким укрепленным замком и был Касл-Хаус в Кэмдлес-Бее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99