Эти великолепные деревья с мощными стволами, с крепкими ветвями, по которым струились свежие соки, с густыми, шумящими под ветром кронами, сливались в огромное зеленое море, в глубину которого не проникали солнечные лучи.
Путники поднимались, цепляясь за нижние ветви, спотыкаясь о корни, продираясь сквозь жалящую крапиву и царапавшие кожу колючки. Ник не обращал на это внимания: во время своих бесконечных скитаний по лесам он привык и к волдырям и к царапинам. И все же продвижение шло слишком медленно, а ведь добраться до замка следовало примерно к полудню, чтобы осмотреть все при дневном свете и засветло вернуться в Верст.
Лесничий прорубал топориком проходы в густом кустарнике и зарослях колючих растений; земля под ногами была завалена камнями и сушняком; ноги тонули во влажных палых листьях, устилавших землю. Время от времени с треском лопался какой-нибудь стручок, от чего доктор вздрагивал и испуганно озирался по сторонам; а если лоза дикого винограда хватала его за одежду, ему казалось, это чьи-то когтистые лапы. Бедняга никак не мог успокоиться. Но теперь он не отважился бы пойти назад один и потому старался не отставать.
Изредка путникам попадались солнечные полянки. Однажды Дек и Патак спугнули пару черных аистов, и те вприпрыжку убежали от них, хлопая крыльями. Преодолевать поляны, заваленные сломанными бурей или упавшими от старости деревьями (казалось, смерть-дровосек поработала тут своим топором) было очень трудно.
Лежащие на земле стволы, гнилые и замшелые, источенные жуками, уже ни на что не годились, даже на дрова. Похоже, их единственным предназначением было делать лес непроходимым, и если молодой лесничий, ловкий и сильный, еще как-то справлялся, то доктор Патак, который уже обзавелся брюшком, задыхаясь и семеня ножками, все время куда-то проваливался, и тогда Дек приходил ему на помощь.
— Вот увидишь, Ник, я непременно вывихну себе руку или ногу, — твердил доктор.
— Вправим!
— Но ведь нельзя же самих себя калечить!
Однако Ник Дек не останавливался, и доктору ничего другого не оставалось, как догонять его.
Гуда ли они идут? Удастся ли им выйти к замку? Неизвестно. Дорога, если ее можно было так назвать, вела вверх, и около трех часов пополудни они вышли на лесную опушку.
До самого плато Оргалл тянулся лес, но деревья росли здесь не так густо — отсюда можно было беспрепятственно подняться по склону.
Среди скал вновь заблестела река Ньяд — то ли она повернула на северо-запад, то ли обостренное чутье вывело лесничего на верную дорогу.
Ник не мог отказать доктору в передышке, тем более что желудок, так же как и ноги, требовал своего. Развязав битком набитые рюкзаки, путники отхлебнули по глотку ракии и запили ее чистой водой из бегущего по камням ручейка — надо было восстановить силы.
На ходу доктор не имел возможности поговорить с Ником — тот все время обрывал его. Теперь, когда они расположились на берегу, ему захотелось вознаградить себя за вынужденное молчание. Насколько один был молчалив, настолько другой любил поболтать, поэтому вопросы были пространными, а ответы — лаконичными.
— Нам надо поговорить, Ник, и очень серьезно.
— Слушаю.
— Я полагаю, мы остановились тут, чтобы передохнуть?
— Точно.
— А теперь самое время возвращаться в Верст.
— Нет, пойдем в замок.
— Но ведь мы уже шесть часов в пути, а прошли только половину.
— Значит, нам нельзя терять времени.
— Когда мы доберемся до замка, наступит ночь. Я надеюсь, в темноте ты не станешь рисковать, и нам придется ждать рассвета…
— Подождем.
— Значит, ты не желаешь отказываться от этого безумного плана?
— Нет.
— Но ведь мы так устали! Нам бы только добраться до стола в трактире и нормальной кровати, а ты, кажется, решил ночевать под открытым небом?
— Да, если что-нибудь помешает нам проникнуть за ограду замка.
— А если ничто не помешает?
— Мы поднимемся в крепостную башню и будем спать там.
— В башню! Ты думаешь, я соглашусь провести ночь в этом треклятом замке?
— Не останетесь же вы снаружи один!
— Я сейчас же возвращаюсь в деревню!
— Нет, доктор Патак, вы пойдете со мной.
— Днем — да, но не ночью!
— Что же, идите, но смотрите не заблудитесь в лесу. Доктор и сам боялся заблудиться. Он ведь не знает дороги, не знает, куда идти… Нет, один он в Верст не пойдет. Да и ночь уже на носу, надвигаются сумерки. Начнешь спускаться по этим террасам и, чего доброго, сорвешься в пропасть! Нет, это не для него! Лучше уж идти с лесничим к замку. И все-таки доктор не унимался:
— Ты прекрасно знаешь, дорогой Ник, что я никогда не соглашусь расстаться с тобой… Раз ты решил идти в замок, я тебя не покину…
— Хорошо сказано, доктор Патак! Надеюсь, на этот раз вы сдержите слово.
— Погоди, Ник, дай сказать! Если мы придем к замку ночью, то не будем пытаться в него проникнуть, так?
— Обещаю вам, доктор Патак, что сделаю все возможное, чтобы пробраться туда, и не отступлю ни на шаг, пока не узнаю, что там творится.
— Да что там творится, лесничий! — Доктор Патак пожал плечами. — Ну что там такое может происходить?
— Не знаю, но хочу узнать. И своего добьюсь!
— Судя по тому, как трудно было пробираться по лесам Плезы, день кончится раньше, чем мы подойдем к крепости, будь она неладна!
— Вряд ли хвойные леса на гребне такие густые, как тот лиственный лес, что мы прошли.
— Но подниматься в юры все равно трудно!
— Ну так что же?
— В горах бродят медведи…
— У меня есть ружье, а у вас — пистолет.
— А вдруг мы заблудимся в темноте?
— Теперь у нас есть надежный проводник, он нас доведет.
— Какой еще проводник?
Доктор вскочил, озираясь по сторонам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44