Он успел бы переговорить там с председателем местного комитета и возвратиться обратно вместе с нотариусом, прибывающим для подписания контракта.Клара и Жан решили проводить де Водреля, и они втроем пошли по идущей из «Шипогана» красивой дороге, обсаженной большими вязами, вдоль берега быстрой речушки, впадающей в реку Св. Лаврентия. Они ушли далеко вперед по дороге, и экипаж нагнал их уже в полумиле от фермы.Де Водрель устроился на сиденье рядом с Пьером Арше, лошади побежали бойкой рысью, и скоро экипаж исчез из виду.

А Жан и Клара повернули назад, взбираясь в гору под сенью безмолвных тенистых деревьев, густо растущих по берегам речушки. Ничто не мешало им на пути — ни кусты, ни ветви, которые в канадских лесах растут вверх, вместо того чтобы ниспадать до земли. Время от времени вдалеке слышался стук топора «лембермена»-лесоруба. В отдалении раздавались также одиночные выстрелы, и иногда в зарослях кустарника появлялась пара лосей, преодолевавших препятствия одним прыжком. Но ни охотники, ни дровосеки не выходили из густой чащи леса, и молодые люди шли в сторону фермы в полном уединении.Скоро им предстояла разлука!.. Где они смогут увидеться снова, когда? Сердца их горестно сжимались при мысли о скором расставании.— Вы не собираетесь в ближайшее время побывать на вилле «Монкальм»? — спросила Клара.— За домом господина де Водреля, должно быть, особо следят, — ответил Жан, — поэтому в его интересах, чтобы о наших связях не знали.— И, тем не менее, вы ведь не можете искать прибежище в Монреале?— Нет, хотя, быть может, в большом городе гораздо легче скрыться. Я был бы в большей безопасности в доме Винсента Годжа, или Фаррана, или Клерка, чем на вилле «Монкальм»...— Но не были бы приняты лучше! — ответила девушка.— Я это знаю и никогда не забуду, что в те дни, которые я провел там подле вас, ваш отец и вы обращались со мною как с сыном, как с братом!— Это наш долг, — ответила Клара. — Быть соединенными одним патриотическим чувством — разве это не то же, что быть связанными кровными узами? Иногда мне кажется, что вы всегда являлись членом нашей семьи. И теперь, если вы совсем одиноки на свете...— Одинок на свете, — повторил Жан, опустив голову. — Да, одинок... одинок!..— Тогда пусть после победы общего дела наш дом станет вашим домом! Ну, а пока я понимаю, что вы ищете более надежного убежища, чем вилла «Монкальм». И кстати, вы его найдете, вряд ли отыщется хоть один канадец, двери дома которого не откроются перед изгнанником...— Такого не найдется, я знаю, — ответил Жан, — как и не найдется низкой души, чтобы предать меня.— Предать вас! — воскликнула Клара. — Нет! Время предательств прошло. Во всей Канаде больше не найти ни такого, как Блэк, ни такого, как Симон Моргаз.Это имя, произнесенное с отвращением, вызвало краску на лице молодого человека, и ему пришлось отвернуться, чтобы скрыть свое замешательство. Клара де Водрель ничего не заметила, но когда Жан вновь повернулся к ней, лицо его выражало такое страдание, что она обеспокоенно воскликнула:— Боже мой! Что с вами?— Ничего... это ничего! — ответил Жан. — Сердцебиение, иногда такое случается... Кажется, сердце готово разорваться. Ничего, уже прошло.Клара посмотрела на него долгим взглядом, как бы пытаясь прочесть его сокровенные мысли.Тогда он снова заговорил, желая сменить тему столь мучительного для него разговора:— Вернее всего для меня будет укрыться в какой-нибудь деревне соседнего графства, откуда я смогу связываться с господином де Водрелем и его друзьями...— Но не слишком далеко от Монреаля? — заметила Клара.— Да, — ответил Жан, — весьма вероятно, что восстание вспыхнет в окрестных приходах. Впрочем, не так уж важно, куда я отправлюсь.— Может, — снова заговорила Клара, — ферма «Шипоган» окажется для вас надежным убежищем?— Да... возможно.— Вас было бы трудно обнаружить среди многочисленной семьи нашего фермера...— Несомненно, но, если это произойдет, Тому Арше не поздоровится. Он ведь не знает, что я — Жан Безымянный, за голову которого назначено вознаграждение...— Так вы полагаете, — живо откликнулась Клара, — что, если он вдруг об этом узнает, он станет колебаться...— Нет, конечно! — сказал Жан. — Ведь он и его сыновья — патриоты! Я испытал их в деле... Но мне бы не хотелось, чтобы Том Арше стал жертвой своей привязанности ко мне. Ведь если полиция найдет меня у него в доме, его арестуют!.. Только не это! Лучше уж мне сдаться...— Вам сдаться! — прошептала Клара так горестно, что голос выдал ее душевные муки.Жан опустил голову. Он хорошо понимал, какому чувству поддался помимо своей воли, какая нить все крепче соединяла его с Кларой де Водрель. А имел ли он право любить эту девушку? Любовь сына Симона Моргаза!.. Какой позор!.. Позор и предательство, ведь он не сказал ей, из какой он семьи!.. Нет!.. Надо бежать от нее, никогда не видеть ее больше!.. И, взяв себя в руки, он сказал:— Завтра ночью я покину ферму «Шипоган» и появлюсь снова только тогда, когда пробьет час битвы. Тогда мне не надо будет больше прятаться.Лицо Жана Безымянного, оживившееся на мгновение, снова стало, как всегда, спокойным.Клара глядела на него с невыразимой грустью. Ей хотелось бы глубже проникнуть в жизнь этого молодого патриота. Но как расспрашивать его, не ранив каким-нибудь неосторожным вопросом?Однако, протянув ему руку, которой он едва коснулся, она сказала:— Жан, простите меня, если моя симпатия к вам заставляет меня забыть о сдержанности!.. Но в вашей жизни есть какая-то тайна... есть тяжкое прошлое!.. Жан, вы много страдали?— Много, — ответил Жан.И, словно желая сгладить это невольное признание, тотчас добавил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108