Хорошо! Хорошо!
Гайка подпрыгнула, лизнула Игорю руку. Молодец, Гайка! Игорь не мог, конечно, ограничиться коротким уставным «хорошо».
— Ну, Гайка, удружила! Законно! — восклицал он. — Десять часов! Поняла? — Игорь поднес к морде собаки часы, показал пальцем стрелки. — Знаешь время? Ничего, научишься. Правильно, Баев, натаскаем? И считать научим, как в цирке. — Его подмывало шутить, смешить круглолицего, улыбающегося новичка Баева. — Доложим теперь капитану. Железно! Шагаем докладывать, живо!
На радостях его тянуло говорить с Гайкой, говорить без конца. Правда, в книге написано, что собака понимает только слова команды, которым ее обучили. Но Игорь не мог примириться с этим. Его Гайка умнее!
— А сахару хочешь? А?
Он дал собаке два куска, высшую и редкую награду.
Двинулись обратно.
Гайка резвилась; она явно радовалась удаче. Ее тянуло гоняться за бабочками, разрывать кротовые кучи, забраться в нору барсука. Вдруг поводок натянулся — Гайка, дрожа от нетерпения, обнюхивала какой-то предмет на траве. Игорь оттащил Гайку.
— Палка, обыкновенная палка…
Он все же поднял палку. Да, ничего особенного в ней нет. Однако она недавно побывала в чьих-то руках. Кто-то вырезал ее в лесу, очистил кору. Зачем? На тросточку она не похожа — коротка и оба конца тонкие, не на что опереться.
Но мало ли на что может пригодиться такая палка! С ней удобно ходить по грибы, по ягоды, раздвигать малинник… Ну, да, Игорь точно такие видел у ребят с кочевок. Он уже размахнулся, чтобы отшвырнуть находку.
— Бросить всегда успеем, — сказал Баев. — Наше дело — доложить.
— Логично. На, держи!
Баев взял находку почтительно, двумя пальцами и так понес.
Гайка виляла хвостом, подскакивала, как бы одобряя решение взять палку.
— Гайка все понимает. — Игорь погладил собаку по голове. — Она, брат, образованная… Покажем палку капитану; ему виднее…
Гайка ответила Игорю быстрым, преданным взглядом и послушно побежала. Солдаты едва поспевали за ней.
3
— Товарищ капитан, — доложил Игорь сияя. — Гайка взяла десятичасовой след.
Вот она, долгожданная минута! Уж если и эта новость не тронет начальника заставы, тогда его, надо полагать, ничем не проймешь. Игорь хотел сделать паузу, чтобы насладиться эффектом, но не вытерпел и с азартом продолжал:
— Работали с ней по следу… Она не первый раз так, она еще вчера тоже…
Этого он не собирался открывать. Невзначай слетело с языка. Сивцов чуть улыбнулся.
— Что же вы вчера не доложили?
— Да я… — Тверских смутился. — Сразу как-то боязно, товарищ капитан. Не хотел обмишуриться…
— Как? Как?
— Семь раз примерь, как говорится…
— Значит, уверенности не было? Ясно, Тверских. Откуда она появится, коли вы занимаетесь с собакой рывками. То гоняете ее сверх всякой нормы, то забываете про нее.
Игорь опешил. Вон как он повернул! Правда, в начале года он тренировал Гайку нерегулярно, программу не выполнил. Но последнее время он занимался хорошо и как будто наверстал упущенное.
— Исправлюсь, товарищ капитан, — произнес он упавшим голосом. — Разрешите еще доложить, — и он опустил на стол перед Сивцовым палку, найденную в лесу. — Гайка схватила. Реагировала крепко.
Он пояснил, где лежала палка. Сивцов взял, повертел перед глазами, кивнул.
— Ладно, Тверских. Завтра я сам проверю вашу Гайку. Идите отдыхать.
Солдат вышел. Сивцов покачал головой. Эк, топает! Потом взгляд капитана упал на находку. Мало ли палок валяется в лесу! Если все подбирать… Однако он поставил ее в угол, у этажерки с книгами, рядом со своей тростью.
— Развелось же кабанов! — сказал он дома жене Полине. — Житья от них нет.
Тем временем Игорь нахохлившись сидел на койке. Пробовал читать, но строки сделались точно немыми. Разговор с капитаном не шел из головы. «… уверенности не было, Тверских!» — слышалось солдату. Это в Гайке-то! Да ведь она же первоклассная собака! Только для того он, Игорь, и повторил упражнение, чтобы окончательно убедиться.
«Уверенности нет»! Еще что? И как это он не вспомнил сегодня Никифора Тверских, отца, на которого Игорь непременно должен быть похожим?
Собственно, Игорь и не возражает. Кому неохота стать героем! Но когда в тебе хотят увидеть чуть ли не все черты отца, упрекают тебя, огорчаются оттого, что ты все еще не похож на него, тычут в нос — это уже слишком!
Он, Игорь, сам по себе. Начать с того, что и биография у него необычная. Двух лет от роду его взял к себе, укрыл от немцев белорусский крестьянин Петро Игнатюк. Игорь и сейчас в письмах зовет старика отцом, а его жену Клавдию Антоновну — матерью. От них он узнал, что родной его отец был начальником заставы и в первое утро войны принял неравный бой и погиб, а мать была в это время в Орше, и там ее убила фашистская бомба.
Когда Игорю было двенадцать лет, в село приехал писатель из Москвы, собиравший материалы о Никифоре Тверских, о его славной заставе. Года через полтора в школе получили книжку с портретом отца на переплете. Так вот он какой! Ни у кого в селе не было фотографии отца и никто не мог рассказать так хорошо, с такими подробностями о том, как пограничники зарылись в землю и три дня держали оборону, бились с врагом до последнего патрона. Игорь всегда гордился своим отцом — героем Никифором Тверских, но Игнатюки как были для него, так и остались по-настоящему близкими. И, наверное, Игорь доучился бы в сельской средней школе и стал бы трактористом или полеводом, если бы не произошло неожиданное…
Объявился дядя Игоря, полковник. Приехал, увез его к себе в Москву. Квартира в центре столицы, летом дача, прогулки в машине. Игорь попал словно на другую планету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38