Турок состроил кислую мину, и я мысленно упрекнул себя в несдержанности. Азиз-бей болтлив, как старая баба, и, конечно, не удержит при себе сказанное мной.
Рифат получил воспитание в американском Альберт-колледже в Стамбуле. Это почтенное учебное заведение, расположенное над Босфором, у стен древней крепости Румели-Гисар, не только дает разнообразные познания учащимся, но и приучает детей Востока к нашему, западному, мышлению. В составе посольств восточных стран, находящихся у нас, видные места занимают выпускники колледжа. На студенческой скамье эти люди усваивают наш язык, наши традиции, наш образ жизни, мечтают о поездке за океан. Рифат для меня почти свой. Бескорыстно, ради защиты цивилизованного мира от коммунизма Рифат согласился пройти специальную подготовку. Он снаряжал и запускал воздушные шары с листовками и участвовал в других операциях. Постоянное место его службы на соседнем участке, у священной для армян горы Арарат, против Советского Еревана, но я не сомневался, что направить Рифата на время ко мне не представит особых затруднений.
В начале мая я сообщил Мерриуотеру имена всех троих и попросил дальнейших инструкций. Вскоре Рифат прибыл в мое распоряжение. В середине месяца я получил план операции «Рикошет» и телеграмму от Ван Дорна. Он советовал мне читать Апокалипсис, главы о пришествии Антихриста.
Сегодня я еще не могу доверить бумаге суть операции. Я пишу эти строки в ожидании громового итога.
Вчера вечером Азиз-бей вывел агентов на трассу: Рифата, Нияза и Ису. Сегодня они за кордоном, в Грузии. Мы не обнаружили признаков тревоги на той стороне. По-видимому, большевики не заметили…
Завидую вам, читатель! До вас дойдет мой рассказ после победы над мировым коммунизмом. И для вас развязка операции «Рикошет» наступит быстро, вероятно, на следующей странице. Мне же предстоит ждать ее долго, Я возьмусь за перо не раньше чем через полмесяца. Агенты посланы заблаговременно, они должны обосноваться в Грузии, надежно укрыться, исподволь подготовить удар».
13
Сивцов и его солдаты, измученные, вымазавшиеся в болотной слякоти, выбрались на сушу. Помятые камыши расправлялись. Медленно смыкались прогалины, пробитые людьми в зарослях. Тоненько, как комар, звенел в камышах полуденный, задыхающийся от жары ветерок. Сивцову казалось, что ветер тоже устал.
Вот если бы из болота, из проклятой ржавой топи удалось вытащить и второго нарушителя — о, тогда не было бы этой щемящей усталости! Но дальше искать бесполезно. Солдаты буквально перемешали топь ногами.
Где же тот, второй? Неужели ушел, вырвался в тыл? От утомления, от досады Сивцова трясло. Он опустился на траву. Солдаты мылись в ручье, звонко шлепали себя, брызгались. Сивцов сообразил, что и ему надо смыть бурую грязь, засохшую комками на всем теле, даже на плечах. Всполоснуть и отжать трусы, одеться.
А потом?
Ему вдруг подумалось, что дальше идти некуда — следа нет, и для него, Сивцова, поиск закончен.
— Товарищ капитан!
Сивцов обернулся. Два солдата — один щуплый, белобрысый, другой крупный, большелобый, бронзово-смуглый — держали за лямки темно-синий рюкзак.
— Заграничный, — сказал щуплый. — Этот спрятал… «Алла, алла!» — передразнил он задержанного.
Капитан спокойно оглядел находку. Заграничный? Самый обыкновенный рюкзак… И тут же Сивцов сказал себе, что солдат прав: рюкзак туриста, рюкзак геолога выглядит иначе. Те блестят металлическими застежками, а здесь они — тусклые, обшиты брезентом. «Разумеется, блестеть и не должны», — спокойно подумал Сивцов. Оцепенение еще не совсем покинуло его.
— Вы развязали? — спросил он солдат.
— Никак нет, — ответил щуплый. — Он такой и был. Там кубики какие-то…
Сивцов не спеша сунул руку в мешок, коснулся прохладного, отсыревшего брезента. Они, верно, облегчили свой груз в пути, многое выбросили, оставили только это… Да, три плотных кубика в темной бумажной обертке, вероятно, непромокаемой. На одном уцелели клочки небрежно содранной этикетки, несколько букв английской надписи. «Трехдневный рацион», — прочел Сивцов.
Одному на девять дней или… Размышления Сивцова прервал радист.
— Начальника отряда не видели? Фу-ты! — радист отбивался от оводов. — Донесение ему.
Глядя на радиста — низенького, улыбающегося крепыша, — Сивцов не чувствовал, что в шею ему впился овод. Вскочил на ноги, огляделся. Нет, не видно Чулымова.
— След есть…
След! Он сказал: «Есть след!» — Сивцов готов был обнять радиста. Какой он славный, этот молодой солдат! Сивцов шагнул к нему, положил ему руки на плечи, засмеялся.
— Значит, не все пропало, товарищ Весноватко! Не все пропало, говоришь!
Радист сказал, что в квадрате сорок два собака взяла след. Собака Резец с соседней заставы. Старший этой группы теперь вызывает начальника отряда, чтобы доложить. Хорошо, что рация там имеется…
— Передай им, — сказал Сивцов. — След держать, но себя не обнаруживать. Без приказа не брать нарушителя.
Радист смутился.
— А подпись?..
— Покамест я за начальника. Тут такое дело…
Он охотно сказал бы радисту, почему он так решил. Но некогда. Сивцов кинулся к ручью. От ледяной воды захватывало дух. Скорее одеться…
Весноватко-младший, сидя на кочке, вызывал «Дунай». Сивцов знал: сейчас многие радисты зовут начальника отряда, ищут его. Однако вряд ли Чулымов далеко отсюда. Верно, где-нибудь поблизости, в этой долине. Может, допрашивает задержанного.
В своем решении Сивцов не сомневался. Три рациона, три суточных порции концентратов. Для одного человека, пожалуй, многовато? На двоих? Что ж, весь запас продовольствия лежал в одном мешке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38