Иначе у детей, где фактор страдания сам по себе мало говорит
о наличии или тяжести психического нарушения. За исключением состояний страха,
которые тяжело переносятся ребенком, они меньше, чем взрослые страдают от своих
симптомов. Например, фобические и навязчиво невротические меры, служащие
уклонению от страха и неудовольствия, желанны ребенку, и соответствующие им
ограничения нормальной жизни больше мешают взросло му окружению, чем самому
пациенту Нарушение питания и отказ от пищи, нарушения сна, припадки бешенства и
т п. с позиции ребенка оправданы и только в глазах матери являются мешающими
явлениями. Ребенок страдает от них только, пока окружающий мир препятствует ему
проявлять их во всей полноте, и рассматривает затем вмешательство взрослых, а не
сам симптом в качестве источника страданий. Даже постыдные симптомы как ночное
недержание
166
А. Фрейд
мочи и кала часто рассматриваются самим ребенком как несущественные.
Невротические задержки часто ведут к отводу всего либидо от вызывающей страх
деятельности и тем самым к ограничению интересов Я, которое скрывает утрату
активности и стремления к выгоде. Тяжелее всего пораженные, аутистичные или
психотичные или душевно отсталые дети меньше всего чувствуют свое нарушенное
состояние; и тем сильнее страдают родители. По другим основаниям также нельзя
определить тяжесть психического нарушения. Дети гораздо меньше страдают от своей
психопатологии, чем от генетически обусловленных обстоятельств, т.е. от отказов,
требований и трудностей приспособления, которые вызваны зависимостью от
объективного мира и незрелостью их психического аппарата. В раннем детстве в
качестве источников страха и неприятностей действуют неспособность удовлетворить
собственные телесные потребности и инстинктивные желания, страхи разлучения,
неминуемые разочарования в нереальных ожиданиях; на следующей (эдипальной) фазе
это ревность, соперничество и страхи кастрации. Даже самые нормальные дети не
долго "счастливы", и не редкость слезы, гнев, ярость. Чем лучше развивается
ребенок, тем сильнее аффективно отвечает он на проявления повседневной жизни. Мы
не ожидаем также ,что дети естественным образом овладевают своими эмоциями,
поддаются их влиянию, осознают их, смиряются с обстоятельствами, подобно
взрослым. Напротив, там, где мы находим такую уступчивость, мы подозреваем, что
с ребенком что-то не в порядке, и предполагаем органическое повреждение или
задержанное развитие Я, или чрезмерную пассивность в инстинктивной жизни.
Маленькие дети, без протеста расстающиеся с родителями, вероятно (по внутренним
или внешним причинам) либидонозно недостаточно с ними связаны. Дети, которые не
рассматривают потерю любви как помеху, могут находиться на пути аути-ческого
развития. Где не действуют чувства стыда, отсутствует также развитие СВЕРХ-Я:
болезненные внутренние конфликты являются платой, которую каждый индивид должен
заплатить за высшее развитие своей личности. Как ни парадоксально звучит:
субъективное страдание присутствует у каждого нормального ребенка и само по себе
не может служить основанием для патологического развития. 3. Точно так же и
третий, решающих для взрослых, фактор нарушения достижений в детской практике
обманчив. Как
Глава 4. Патологическое детское развитие
167
показано выше, достижения в детском возрасте непостоянны, а изменяются от
ступени к ступени, от генетического направления к генетическому направлению, ото
дня ко дню, иногда от часа к часу (вследствие временных регрессий). Нельзя найти
твердых пунктов для оценки, где колебания между прогрессом и регрессом
свойственны нормальной жизни. Даже там, где очень долго задерживаются ухудшения
функции и внешнее окружение озабочено, диагностически рискованно характеризовать
ребенка на таком основании как "задержанного" или как "отставшего". Мы также не
знаем, какое детское достижение заслуживает названия "жизненноважного". Игры,
учение, свободная деятельность фантазии, тепло объектных отношений, способность
к приспособлению - все являются важными для ребенка, однако по значению их
нельзя сравнивать с такими фундаментальными понятиями, как "способность любить"
и "работоспособность". Я возвращаюсь к более ранней гипотезе (1945), когда я
утверждаю, что только одна способность в детской жизни заслуживает этого
положения, а именно, способность нормально развиваться, проходить предписанные
по плану ступени, формировать все стороны личности и выполнять соответствующим
образом требования внешнего мира. До тех пор, пока эти процессы проходят более
или менее без помех, мы можем не опасаться за всплывающие симптомы. Как только
развитие застревает, ребенок нуждается в лечении. Процессы развития как
диагностические критерии Диагностические категории, в основе которых лежат иные,
чем генетикопсихологические точки зрения, очевидно являются недостаточными для
этого нового понимания детских нарушений. Только тогда, когда диагност освобо-
дится от них, он сможет отвлечь свое внимание от симптоматологии и исследовать
вместо этого, какие генетические ступени достиг его пациент в связи с ОНО, Я и
СВЕРХ-Я, как далеко продвинулась структурация личности, т.е. обособление этих
внутренних инстанций друг от друга и формирование их связей друг с другом;
проходит ли психическое явление еще при господстве первичного процесса и
принципа удовольствия или уже при вторичном процессе и принципе реальности;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197