Личные особенности, чуждый нашему пониманию национальный характер,
ставили большие трудности перед необходимостью вчувствоваться в личность
больного. Пропасть между милой, идущей навстречу личностью больного, его острым
интеллектом, благородным образом мыслей и совершенно неукротимыми порывами
влечений сделало необходимой очень длительную подготовительную и воспитательную
работу, благодаря которой еще больше пострадала ясность. Но сам пациент
совершенно не виноват в том, что характер этого случая ставит самые трудные
задачи перед описанием. В психологии взрослого нам счастливо удалось разделить
душевные процессы на сознательные и бессознательные и описать их с достаточной
ясностью. В отношении ребенка это различие почти недоступно нам. Часто не
решаешься сам указать, что следовало бы считать сознательным, что -бессознатель-
ным. Психические процессы, которые стали господствую-
Выводы и проблемы
461
щими и которые, судя по их позднейшему проявлению, должны быть отнесены к
сознательным, все же не были осознаны ребенком. Легко понять, почему сознание не
приобрело еще у ребенка всех характеризующих его признаков: оно находится в
процессе развития и не обладает еще способностью превратиться в словесные
представления. Обыкновенно мы всегда грешим тем, что путаем феномен, как
восприятие в сознании, с принадлежностью его к какой-нибудь предполагаемой
психической системе, которую мы должны были как-нибудь условно назвать, но
которую также называем сознанием (система Bw); эта путаница безобидна при
психологическом описании взрослого, но вводит в заблуждение при описании
деленной жизни ребенка. Введение "предсознательного" тут тоже мало помогает,
потому что предсознательное ребенка также мало совпадает с предсознательным
взрослого. Приходится поэтому удовлетвориться тем, что сознаешь все темные
стороны вопроса. Само собой понятно, что случай, подобный описанному здесь, мог
бы послужить поводом для дискуссии о всех результатах и проблемах психоанализа.
Это была бы бесконечная и ничем не оправдываемая работа. Нужно сказать себе, что
из одного случая всего не узнаешь, всего на нам не разрешишь, и удовлетворшъся
тем, что используешь его для того, что он всего яснее обнаруживает. Задача дать
объяснения, стоящая перед психоанализом вообще, узко ограничена. Объяснить нужно
бросающиеся в глаза симптомы, вскрывая их происхождение; психических механизмов
и влечений, к которым приходишь таким путем, объяснять не приходится; их можно
только описать. Для того, чтобы прийти к новым общим положениям из того, что
констатировано в отношении этих последних пунктов, нужно иметь много таких
хорошо и глубоко анализированных случаев. Их нелегко получить, каждый в
отдельности требует долголетней работы. В этой области возможен поэтому только
очень медленный успех. Весьма естественно, поэтому, искушение "наскрести" у
некоторого числа лиц на психической поверхности кое-какие данные, а остальное
заменить общими соображениями, которые затем ставятся под защиту какого-нибудь
философского направления. В пользу такого метода можно привести и практическую
необходимость, но требования науки нельзя удовлетворить никаким суррогатом11.
1) Нииек ни Stekelя Ред
462
З.Фрейд
Я хочу попробовать набросать синтетический обзор сексуального развития моего
пациента, при котором могу начать с самьхх ранних проявлении. Первое, что мы о
ним слышим, это нарушение удовольствия от еды (Esslust), в котором я, на
основании опыта в других случаях, однако, без какой бы то ни было категоричности
в утверждение, склонен видеть результат какого-то процесса в сексуальной
области. Первую явно сексуальную организацию я должен видеть в так называемой
каннибальной или оральной фазе, в которой главную роль еще играет первоначальная
связь сексуального возбуждения с влечением к пище. Непосредственных проявлений
этой фазы ждать не приходится, но при наступлении каких-нибудь нарушений в этой
области должны быть соответствующие проявления. Нарушение влечения к пище -
которое может, разумеется, иметь еще и другие причины - обращает наше внимание
на то, что организму не удалось справиться с сексуальным возбуждением.
Сексуальной целью этой фазы мог бы быть только каннибализм, пожирание; у нашего
пациента это проявляется как регрессия в более высокой ступени в виде страха:
быть съеденным волком. Известно, что в гораздо более старшем возрасте, у девушек
во время наступления половой зрелости или вскоре после этого, встречается
невроз, выражающий отрицание сексуальности посредством анорексии; ее можно
привести в связь с этой оральной фазой сексуальной жизни. На высоте пароксизма
влюбленности ("я бы мог тебя съесть от любви") и в ласковом общении с маленькими
детьми, при чем взрослый сам ведет себя, как ребенок, опять появляется любовная
цель оральной организации. В другом месте я высказал предположение, что у отца
моего пациента была привычка "ласковой ругани", что он играл с ребенком в волка
или собаку и в шутку угрожал ему, что сожрет его. Пациент подтвердил это
предположение своим странным поведением в перенесении. Как только он, отступая
перед трудностями лечения, возвращался к "перенесению", он угрожал тем, что
съест, сожрет, а позже всевозможными другими истязаниями, - что было все только
выражением нежности. В разговорном языке сохранился отпечаток этой оральной
сексуальной фазы: говорят об "аппетитном" любовном объекте, возлюбленную
называют "сладкой".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197