Эрл спокойно стоял в дверях. Затем шагнул вперед, и дверь за ним
захлопнулась. Лицо его было красным и унылым, словно он только что
оправился от ярости или крайнего смущения. Фаянсово-синие глаза глядели
невидяще на потолок. Он нахмурился, посмотрел подозрительно направо и
налево, принюхался. Джин сжалась в комочек. Может ли он унюхать ее?
Эрл согнул ногу, пнул ею в стену и полетел прямо к ней. Из-под руки
твари она увидела, как он приближается, становится больше, больше, больше,
руки в боки, голова склонена как у ныряльщика. Он ударился в волосатую
грудь и отлетел к полу, включил магниты и встал в шести футах от Джин. Он
тяжело дышал и что-то бормотал. Джин хорошо слышала слова: "Ужасное
оскорбление... Если бы она только знала! Ха!" Эрл громко рассмеялся,
словно презрительно лаял: "Ха! Ха! Ха!"
Джин расслабилась и непроизвольно громко вздохнула. Эрл не подозревал
об ее присутствии. Он стоял нерешительно, насвистывая что-то сквозь зубы,
затем подошел к стене и сунул руку за резную деревянную панель. Часть
стены отошла в сторону и сквозь отверстие в кабинет хлынул поток яркого
солнечного света. Эрл продолжал насвистывать какой-то музыкальный ритм
безо всякой мелодии. Он вошел в помещение, но не закрыл за собой дверь.
Джин высунулась из своего укрытия и заглянула в комнату. Возможно, она
непроизвольно вздохнула снова.
Эрл стоял в шести футах от нее и читал какой-то список. Вдруг он
посмотрел вверх, и Джин почувствовала его жест-кий взгляд.
Он не двигался... Заметил ли он ее?
Несколько мгновений он молчал, не двигался, затем по-дошел к двери и
встал там, оглядывая кабинет. Он не двигался в течение десяти - пятнадцати
секунд. Джин заметила, что губы его шевелятся, словно он что-то вычислял
про себя.
Она облизнула губы, думая, как попасть ближе к выходу. Эрл вышел в
альков, к нераспакованным ящикам и узлам, поднял несколько и запустил в
сторону открытой двери. Они дрейфовали в воздухе, купаясь в потоке
солнечного света. Он растолкал другие тюки, нашел то, что искал и послал
еще один тюк вдогонку. Затем толкнул себя обратно к двери и там вдруг
задержался настороженно, ноздри его расширились, глаза бросали острые
взгляды. Он вдохнул. Голова его повернулась к чучелу монстра. Эрл не спеша
стал приближаться, руки его безвольно болтались. Оглянулся, вытолкнул из
легких с длинным шипящим звуком воздух и хмыкнул. Джин, сидя за чучелом в
пристройке, думала: "Или он вынюхал меня, или это телепатия!". Пока Эрл
возился среди корзин, она молнией бросилась в комнату и нырнула под
широкий диван. Распластавшись на животе, она наблюдала, как Эрл
осматривает чучело, и по коже ее бегали мурашки. "Он чувствует мой запах,
он чувствует меня, он ощущает меня".
Эрл еще раз осмотрел кабинет. Затем осторожно закрыл дверь, звякнул
засовом и повернулся лицом к внутренней комнате. Пять минут он возился с
упаковками, развязывал их, пристраивал на полки содержимое, которое
оказалось бутылями с белым порошком.
Джин оттолкнулась от пола, прижалась к нижней поверхности дивана и
переместилась туда, где могла наблюдать за происходящим, сама оставаясь
невидимой. Теперь она поняла, почему Фосерингей говорил об Эрле как о
"выдающемся зоологе".
Существовало другое слово, которое подошло бы ему лучше, незнакомое
слово, которое Джин не могла немедленно извлечь из памяти. Словарь ее был
не богаче, чем у любой девушки ее возраста, но слово, которое она,
наконец, вспомнила, произвело на нее впечатление. Слово это было
"тератология". Наука об уродах. Эрл был тератологом.
Монстры, как исключения из правил жизни, вполне соответствовали
беспорядочному способу комплектования коллекций Эрла. Они были выставлены
в стеклянных шкафах. Задние панели защищали их от прямого солнечного
света, и при абсолютном нуле экспонаты могли сохраняться бесконечно долго
безо всякой таксидермии или бальзамирования.
Экспозиция была разнородной, но тем не менее чудовищной. В ней были
настоящие люди-монстры: макро- и микроцефалы, гермафродиты, существа с
лишними конечностями и без конечностей, уроды со щупальцами, словно
вытянутое дрожжевое тесто, уроды, скрюченные в кольцо, существа без лица,
зеленые, серые, синие твари.
Были и другие экспонаты, в равной степени отвратительные, но,
возможно, нормальные в своем собственном окружении: мешанина с сотен
планет, породивших органическую жизнь.
Толстый человек, занимавший главное место в экспозиции, показался
Джин самой страшной пародией на мужчину. Возможно, исключительное
положение он занимал по праву. Он был жирным до такой степени, что ранее
Джин сочла бы это невозможным. Рядом с ним Веббард мог бы показаться
энергичным атлетом. Взять это существо на Землю - он там расплылся бы как
медуза. Но здесь, на Эберкромби, он свободно плавал в воздухе, надутый как
глотка квакающей лягушки! Джин взглянула на него: густые белокурые
локоны...
Эрл зевнул, потянулся, начал снимать одежду. Совершенно голый, он
стоял посередине комнаты и лениво оглядывал ряды своей коллекции.
Наконец он принял решение и апатично направился к одному из кубов.
Нажал выключатель.
Джин услышала тихое мелодичное жужжание. Одуряюще запахло озоном.
Панель куба откинулась. Существо, бывшее в кубе, слегка пошевелилось и
задрейфовало в комнату...
Джин стиснула губы. Через мгновение отвернулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43