Пятый раунд он начал с мрачной усталостью человека, который долго забавлял детей на детском празднике, и теперь они до смерти надоели ему. Он, казалось, продолжал бой только из вежливости.
Но вот внезапно вместо стального, упругого, ловкого противника, который бил его с такой сокрушительной силой, он увидел перед собой развалину. В первую секунду он, казалось, не мог прийти в себя от изумления. Но затем сразу освоился с новым положением вещей. Казалось, кто-то вдунул в него новые силы. Он, как вихрь ринулся на Свирепого Биллсона, и Акридж еще больнее сжал мою бедную руку.
Цирк замер. Свирепый Биллсон был загнан в угол и прижался к веревке, которая отделяла арену от зрителей. Его сторонники подавали ему много разумных и дельных советов, но он не внимал им. Мистер Тодд несколько секунд размахивал перед ним кулаками, как бы гипнотизируя его, затем снова ринулся вперед. Цирк загудел и заволновался. Зрители с жалобным воем вскакивали со своих мест.
Но вдруг все снова изменилось. Каким-то чудом Вильберфорсу Биллсону удалось вырваться из своего угла, и он теперь встал посреди арены, отдыхая.
Впрочем, вид у него был невеселый. Его лицо, обычно лишенное выражения, теперь корчилось от страшной боли. Казалось, что он впервые вышел из своей всегдашней апатии. Губы у него шевелились, как будто он произносил какую-то молитву. Когда мистер Тодд приблизился к нему, он облизал их языком. Потом нагнулся и потрогал рукой свою ногу.
Альф Тодд приближался. Он шел весело, словно направлялся на пир или на бал. Он уже не сомневался в своей победе. Он смотрел на Свирепого Биллсона без всякого страха, словно на бочку с пивом. Если бы он не был бесстрастным британцем, он, вероятно, пел бы какую-нибудь веселую песню. Размахнувшись, он изо всей силы хлопнул левой рукой мистера Биллсона по носу. Мистер Биллсон не двинулся с места. Тогда Тодд поднял правую руку и любовно закачал ею в воздухе. В это мгновение Свирепый Биллсон очнулся.
Альфу Тодду, должно быть, показалось, что его противник воскрес из мертвых. Он чувствовал себя, как ученый, который узнал, что его давно проверенная научная теория вдруг опровергнута каким-то непостижимым причудливым образом. Биллсон стал размахивать руками, как крыльями. Через минуту Тодд уже очутился у самой веревки. Здоровенная ручища ударила его в подбородок. Он хотел вывернуться и увильнуть, но сокрушительная перчатка обрушилась на него с нечеловеческой силой. Потом неожиданный удар по зубам, и карьера мистера Тодда была кончена.
— Свирепый Биллсон — победитель матча! — возгласил судья, похожий на священника.
— Ура! — завопила толпа.
— Ура! — заорал Акридж и помчался в артистическую поздравлять своего героя.
А я поспешил домой. Я уже докуривал СБОЮ последнюю трубку и собирался лечь спать, как вдруг услышал оглушительный звонок. Затем в передней раздался голос Акриджа.
Я был слегка удивлен. Я не ждал его сегодня к себе. Он собирался угостить мистера Биллсона ужином. А так как мистер Биллсон не привык к хорошим ресторанам, я думал, что они уехали куда-нибудь на край города, в какой-нибудь дешевый трактир. Но раз Акридж Пришел ко мне, значит, ужин не состоялся. А если ужин не состоялся, следовательно, произошло какое-то несчастье.
— Дай мне выпить, старина, — сказал Акридж, врываясь ко мне в комнату.
— Что с тобой стряслось?
— Ничего, старина, ничего. Я — погибший человек, — вот и все!
Он налил себе стакан виски с содовой и осушил его залпом. Я с сочувствием смотрел на своего гостя. Я знал, что случилась трагедия. Еще полчаса назад он кипел от радости, а теперь был воплощением горя. В голове моей мелькнула мысль, что, может быть. Свирепому Биллсону после моего ухода был вынесен другой приговор. Но через секунду вспомнил, что приговор судьи был окончательный. В таком случае Акриджу надлежало бы ликовать и смеяться, а он…
— Что с тобой стряслось? — снова спросил я.
— Я сейчас расскажу тебе, что со мной стряслось, — простонал Акридж, наливая себе стакан сельтерской. Он напомнил мне короля Лира. — Знаешь, сколько мне заплатили за сегодняшнее выступление? Десять фунтов. Десять жалких фунтов, и ни гроша больше! Вот что со мной стряслось!
— Ничего не понимаю!
— Цирком была назначена награда всего в тридцать фунтов. Двадцать победителю и десять побежденному. Итак, на мою долю досталось всего десять фунтов. Понимаешь ли, десять! Ну, на кой черт мне эти мизерные деньги!
— Но ведь Биллсон говорил тебе…
— Он говорил, что мы получим двести фунтов. Но этот тупой, безмозглый осел не объяснил мне, что нам дадут эти деньги, е с л и о н б у д е т п о б и т.
— Побит?
— Да. Если он будет побит. В зале были такие субъекты, которые поставили на Альфа Тодда кучу денег. Они непременно хотели выиграть и предложили Биллсону двести фунтов стерлингов за то, чтобы он поддался Альфу Тодду.
— Но ведь он не поддался.
— Вот в том-то и беда, что не поддался. И знаешь почему? Я тебе сейчас объясню. Когда к концу пятого раунда он притворился ослабевшим, Тодд нечаянно наступил ему на больную мозоль. Это привело Биллсона в такую ярость, что он сразу позабыл о своих обещаниях и двумя ударами прикончил его. Я спрашиваю тебя, старина! Я спрашиваю тебя, как умного человека. Слышал ли ты когда-нибудь о таком идиотском, о таком тупоголовом поведении? Отказаться от огромного богатства только потому, что тебе нечаянно наступили на ногу! Потревожили любимую мозоль! Любимая мозоль, ха-ха-ха! — истерически смеялся Акридж. — По какому праву у боксера могут быть любимые мозоли? А если они у тебя есть, так, пожалуйста, потерпи полминуты, если кто-нибудь наступит на них!
1 2 3 4 5 6 7