Тодди ван Риттер! – С его губ сорвался леденящий смешок. – Ты не хуже меня знаешь, что бедняге Тодди и в миллион лет до такого не додуматься. Вот в этой моей головенке зародилась идея основать клуб, и я не позволю дурачить целую Англию. Тодди ван Риттер! – фыркнул Джадсон. – Нет, подумай! Тодди! – Сигарета обожгла ему пальцы, он бросил окурок в камин. – Я прочел этот бред в подземке, отправился прямиком туда, где печатают грязный листок и спросил издателя. Кошка знала, чье мясо съела, потому что он отказался меня принять. Я подкараулил его на улице, но он вскочил в такси и думал, что скрылся. Только не на такого напал! – продолжал Джадсон с мрачным смешком. – Не наступил еще день, чтоб поганый щелкопер безнаказанно надо мной смеялся. Я раздобыл его домашний адрес. Сейчас иду к нему, пусть извиняется и в следующем же номере печатает опровержение.
– Никуда ты не пойдешь.
– Пойду, и еще как.
Билл попытался воззвать к разуму.
– Ну что такого, если он написал, что клуб основал Тодди?
– Что такого? – У Джадсона округлились глаза. Он смотрел на друга, словно сомневался в его умственной полноценности. – Что такого?! Ты думаешь, я уступлю другому европейскую славу? Будь ты Маркони, и напиши кто, что не ты изобрел радио, ты бы спустил? Ладно, некогда мне рассиживаться. Пока.
Шесть фотографий умоляюще глядели с камина. Три на этажерке, две на столе и одна на полочке у двери заглядывали в глаза и говорили: «Прояви твердость».
– Где живет этот твой светский сплетник? – спросил Билл.
– Дом пять, особняк Лиддердейл, Слоан-сквер, – без запинки отвечал Джадсон. Ему даже не понадобилось свериться с клочком конверта в нагрудном кармане, ибо адрес врезался в его сердце. – Я отправляюсь к нему немедленно.
– Никуда ты не отправляешься, – сказал Билл, – без меня. Что, по-твоему, – он задохнулся, – что, по-твоему, скажет она, если я позволю тебе бегать по Лондону и нарываться на неприятности?
Джадсон взглянул, куда указывал Билл, но остался совершенно бесчувственным. Мало кто из братьев способен умилиться на фотографию сестры. Однако, не тронутый мыслями об Алисе и ее тревогах, он впервые обнаружил что-то вроде благоразумия.
– Ты хорошо придумал пойти со мной, – согласился он. – Вдруг этот тип – буйный. Тогда ты будешь его держать, пока я навешаю пендалей. С такими людишками иначе нельзя. Они другого обращения не понимают.
Билл не разделял столь суровых взглядов.
– Никаких пендалей, – сказал он твердо. – И вообще, не встревай. Я все беру на себя. В таких делах главное – спокойствие и ясный ум. Усвой с самого начала – этим занимаюсь я. Ты стоишь в сторонке, я разговариваю. И чтоб без рук!
– Если он первый не полезет. А полезет, – продолжал Джадсон, – мы сплотимся в боевые ряды, сомнем его и выпустим мерзавцу кишки.
– С какой стати ему лезть? Надо думать, он охотно исправит ошибку.
– Пусть только не исправит! – мрачно сказал Джадсон.

2
Упади на крышу Холли-хауза большая бомба и взорвись она на ковре в гостиной, среди обитателей случился бы некоторый переполох, но уж не больше того, какой вызвало заявление Флик. Сэр Джордж, прибывший в роскошном лимузине через несколько секунд после несчастья, поспел аккурат к заседанию, созванному его сестрой для расследования причин трагедии.
– Она отказывается что-либо объяснять! – в десятый раз стенала миссис Хэммонд. Впервые за свою образцовую жизнь великая женщина растерялась. С обычной бедой она бы как-нибудь справилась, но эта сломила даже ее. И что хуже всего – гром грянул с ясного неба. Ничто не предвещало грозы. Вскоре после двух Флик вышла из дома, окончательно и бесповоротно помолвленная с Родериком, в половине седьмого она вернулась, сверкая глазами, свободная от всяких сердечных обязательств. Вот и все, что было известно, потому что, как повторяла в одиннадцатый раз миссис Хэммонд, Флик отказалась что-либо объяснять. Случилось не просто ужасное, но и загадочное; быть может, сильнее всего миссис Хэммонд досадовала, что ее не посвятили в тайну. Она бушевала, не в силах ничего исправить, и, когда дворецкий Уэйс (с тем сдержанным трагизмом, каким дворецкие знаменуют разлад в семье) впустил сэра Джорджа, второй раз за последние три минуты срывалась на несчастного Синклера.
После второй просьбы ради всего святого не говорить глупостей, Синклер Хэммонд устранился от обсуждения. Обыкновенно его не просто было вывести из себя, если, конечно, не отрывать от работы и не приписывать Базию Секунду чувств, выраженных в действительности Аристидом из Смирны. Однако сегодня раздражение носилось в воздухе; Синклер Хэммонд обиженно ушел в уголок и углубился в первое издание «Стихов на шотландском диалекте» Роберта Бернса, отпечатанное Джоном Вилсоном, Килмарнок, 1786, неразрезанное, в старинной синей обложке. О его чувствах можно судить по тому, что даже книга не вполне их пересилила.
Сэр Джордж с ходу включился в разговор. Поначалу он был таким же встревоженным и беспомощным, однако именно он первым указал на драматическое следствие – бедный Родерик еще не получил рокового письма и с минуты на минуту приедет в полном неведении о случившемся. Как (вопрошал сэр Джордж) поведать ему новость?
Вопрос породил целую череду новых. Как (срывающимся голосом спрашивала миссис Хэммонд) утаить скандал от полудюжины именитых уимблдонцев, которые званы нарочно, чтоб видеть будущую счастливую чету? Придут Уилкинсоны из Вересковой Поляны. Бинг-Жервуазы из Башен. Черешневый Приют делегировал полковника и миссис Бэгшотт. Как объяснить сливкам общества отсутствие Флик?
– Отсутствие Флик?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75