Лианы густой сетью опутывали и без того трудно проходимые дебри. Изумрудно-зеленые и бледно-желтые мхи и лишайники, словно шубой, покрывали деревья и узловатые щупальца лиан. Они были всюду: на гниющих поваленных стволах, на земле, в ручьях и ямах с черной, скверно пахнувшей водой, где таились, поджидая добычу, гидры, ротаны и полупрозрачные черви, достигавшие полутора локтей в длину. Поляны с травой попадались нечасто, хотя кустики травы вырастали почти возле всех протоптанных зверями тропинок, которых, по возможности, старались держаться путешественники. Легче всего было идти по течению ручьев, не зря называемых южанами «торными дорогами джунглей», но направление их редко совпадало с тем, которое выбрали Мгал и его друзья.
Впрочем, в удушливом, сверх меры насыщенном влагой серо-зеленом сумраке не всегда было видно не только солнце, но и небо, и часто путникам приходилось выбирать дорогу, полагаясь на неверные лесные приметы и собственные догадки. Временами они кружили, петляли и все же медленно, но верно продвигались на юго-восток.
– Вы слышите, кто-то плачет? – неожиданно обратился к товарищам Эмрик.
Они замерли, прислушиваясь, и Мгал махнул рукой налево:
– Это там, где между деревьями просвет. Хотя кто может в здешних местах плакать – ума не приложу.
Друзья уже начали привыкать к пронзительным крикам нетопырей, сперва заставлявших их просыпаться в холодном поту. Доносившийся время от времени рев глегов тоже не беспокоил их, равно как и рык мечезуба – длинного приземистого хищника с мечеподобными клыками, торчавшими из его верхней челюсти, даже когда пасть была закрыта. Визг, скрипы, стоны, скрежеты и шипение джунглей уже не бросали спутников Мгала в дрожь, настораживала их разве что наступавшая изредка тишина, но отчетливо слышимые стенания, так похожие на плач обиженного ребенка, производили тягостное впечатление и вызывали перед глазами столь неприятные картины, что друзья, не сговариваясь, двинулись в направлении, указанном северянином.
– Я слышу шум ручья, – сказал Гиль, держа наготове Жезл Силы, так легко расчленивший пятнистого удава.
Ему никто не ответил. Хорошо протоптанная тропинка, по которой они шли, вероятнее всего, вела к водопою.
Осторожно раздвигая нависшие над тропой лианы, на которых могла оказаться какая-нибудь мелкая нечисть, ждавшая случая, чтобы прицепиться к шкуре пробиравшегося на водопой зверя, Мгал первый вышел на небольшую, поросшую мелкой жесткой травой поляну, в центре которой высился бледный желто-зеленый куст, весь из тонких, похожих на волосы жгутов, свисавших на одну сторону. От этого-то куста и доносился привлекший внимание друзей плач. Северянин сделал шаг, другой, пытаясь понять, кто же издает столь странные звуки.
– Растение! Растение-хищник схватило мечезуба! – воскликнул Гиль, подбегая к кусту. – Горбия рассказывал нам о растениях-кровососах и даже показывал мелкие, ловившие жуков, мух и стрекоз. Но такого…
Мгал и Эмрик подошли к диковинному кусту и встали рядом с Гилем, разглядывая спеленутого щупальцами-лианами мечезуба, издававшего время от времени жалобные стенания.
– Он шел к ручью, и тут-то его этот кровосос и подкараулил. А ведь мы проходили мимо таких вот кустов и не догадывались, какую они таят угрозу, – произнес Эмрик, поглядывая на растение-хищника с брезгливым удивлением.
Веревкообразные ветки куста шевелились, подергивались, отвратительно пульсировали, выкачивая соки из своей жертвы, и Мгалу вдруг представилось, что это его опутали белесые щупальца, это из него, обездвиженного, каплю за каплей вытягивают они кровь и жизнь, и ему стало нестерпимо жаль сильного и красивого зверя, обреченного умереть тоскливой медленной смертью. С первым мечезубом они столкнулись на второй день пребывания в джунглях. Тот достигал пяти-шести локтей, тело его состояло, казалось, из одних мускулов, покрытых мягкой бархатистой шкурой, которая на хребте была темно-бежевого цвета, а к низу живота становилась все светлее и светлее. Это был отважный зверь, он напал на них, и они вынуждены были его убить, хотя северянин предпочел бы этого не делать.
Мгал еще раз взглянул на оплетенного пульсирующими лианами мечезуба, который издавал жалобные, становившиеся все более тихими звуки, и полоснул мечом по верхушке куста. Часть щупальцев отпала, перерубленная, они извивались и вздрагивали, истекая бледно-красной, пахнущей кровью жидкостью. Другая часть лиан начала сокращаться быстрее, некоторые, отцепившись от шкуры мечезуба, принялись полосовать воздух перед северянином, на ощупь разыскивая врага.
– Зачем ты вмешиваешься? Один хищник жрет другого – это же восхитительно! – Эмрик отсек тянувшиеся к нему лианы.
– Не могу слышать, как он плачет. Смотри, у него в глазах почти человечья мука. Такая смерть недостойна бойца. – Мгал ударил мечом раз, другой, однако большинство лиан, даже отсеченные от куста, не отваливались от мечезуба. Из срезов их продолжала сочиться алая влага.
Северянин нагнулся и, подхватив оплетенного белесыми нитями хищника, оттащил его на несколько шагов в сторону. Вместе с Гилем они начали отрывать присосавшиеся лианы, а Эмрик, подняв один из обрубков плотоядного куста, поднес его к глазам:
– Кроме присосок, у этой дряни еще и масса крючков, ими-то она и удерживает свою жертву.
Эмрик отбросил извивавшийся обрубок, некоторое время с ужасом и отвращением смотрел на крохотные, покрытые капельками крови кружки, обрамленные глубокими царапинами, оставшимися на бархатистой шкуре зверя от присосок и шипов растения-кровососа;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147