ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Но даже если этого не случится, ведь там, – он махнул рукой в сторону биремы, – там гибнут люди. Люди, которых жрет глег!
Чернокожий юноша не мог найти нужных слов, но Чаг поняла и повела его к Лагаширу, потому что испытывала те же самые чувства. Естественно – когда воины гибнут в сражении. Понятна, хотя и противна смерть осужденных от рук палача, но невозможно без содрогания видеть, как беззащитных людей пожирает какая-то безмозглая тварь.
Глег глотал, рвал и крушил, кровавое пиршество было в разгаре, когда что-то, придя извне, ощупало его мозг холодными чуткими пальцами. Он все еще упивался ужасом, который внушал этим мелким мягкотелым тварям, но ярость начала уходить, радость притупляться, вкус крови уже не пьянил, а отрезвлял. Он изо всех сил пытался удержать восхитительное чувство мощи, силы и безнаказанности, однако к торжеству сокрушителя все явственнее примешивались скорбь и боль.
Ужас, боль и обреченность этих беззащитных, несуразных мягкотелых почему-то стали неприятны ему. Какая-то часть его продолжала великое пиршество, и она – эта часть – по-прежнему буйствовала и наслаждалась своей мощью, ибо испокон веку существовала именно для того, чтобы взламывать эти плавучие скорлупы и пожирать обитающую в них мягкотелую мелкоту. И сам он хотел быть, как раньше, единым с этой своей великолепной, всесокрушающей, переполненной жизненными силами частью – и не мог. Потому что эту отделившуюся от него часть звали глегом, и глег был разрушителем, пожирателем трепещущей плоти, убийцей, а он… Кем же был он?
Пришедший извне голос нашептывал, что он человек, хотя этого не могло быть. Он не мог быть человеком, если сам только что пожирал людей! Но он дышал воздухом, стоял на палубе и, значит… Да нет же! Он глег. Глег-сокрушитель. Он глег и хочет оставаться им – могучим, ужасным, победительным… О, эти проклятые холодные пальцы! Они копошатся у него в мозгу, как черви, хозяйничают, как в рабочем столе. Они заставляют, они вынуждают его снова стать человеком! Но будь они прокляты Тьмой Созидающей, Тьмой Всемогущей, он глег! Он… «О, Чаг, кажется, я умираю… Зачем… Зачем ты позволила этому чернокожему рыться в моих мозгах?..»
3
Рассветное небо было серым от низких облаков, которые неподвижно висели над неласковым, отливающим сталью морем. Бушевавший более суток шторм, исчерпав силы, сменился полным штилем, но «Посланец небес», к немалому удивлению Батигар, продолжал продвигаться вперед. Девушка потрясла головой, прогоняя остатки сна, и, перешагивая через спящих вповалку матросов, отправилась на бак, где стояли Лив с Мисаурэнью и Эмрик.
– Хорошо ли спалось, принцесса? Мало того что балдахина над головой нет, а вместо перин палубные доски, так еще и страшилище это взамен верной служанки! – приветствовала подругу Мисаурэнь, протягивая руку, чтобы погладить сидевшего на плече девушки певуна. Нетопырь нервно переступил когтистыми лапами, простуженно чихнул и издал скрипучую трель, жалуясь на тяжкую, бесприютную жизнь.
Батигар поморщилась: оставшиеся на ней лохмотья не спасали от острых когтей певуна, и она чувствовала – еще немного, и плечи ее превратятся в сплошную кровоточащую рану.
– Чапа уже дважды за последнее время подвергал мою жизнь смертельной опасности. Сначала едва не утопил: он не любит воду и, когда мы удирали с «Нортона», взгромоздился мне на голову, сочтя ее самым сухим и надежным пристанищем. А потом втаскивавший меня на «Посланца небес» матрос чуть не спихнул нас за борт, приняв за какое-то глегово отродье.
– Его вполне можно понять, я имею в виду матроса. – Эмрик протянул принцессе холщовый мешочек с галетами. – Угощайся и предложи Чапе, придется ему некоторое время обойтись без фруктов.
– Неужели на судне нет хотя бы сушеных фруктов? Уж этого-то добра здесь должно быть много – самый дешевый и хорошо сохраняющийся продукт. Но больше всего мы хотим пить, правда, Чапа?
Певун жалобно пискнул и отвернулся от предложенной галеты.
– Пресная вода в бочонке около мачты.
– Отлично, а где капитан? Уж, верно, он поделится с нами фруктами, если они у него есть. Или он еще спит? А кок?.. – Батигар осеклась, недоумевающе вглядываясь в хмурые, озабоченные лица. – Ну что вы насупились, будто отведали жаркого из трупоедки? От глега спаслись, шторм пережили, жить будем – это уже немало!
– Сколько-то еще поживем… – неопределенно отозвалась Мисаурэнь, глядя мимо подруги на угрюмое, серо-стальное море.
– Принцесса, теперь я капитан на этом судне, а куда пропал кок – никто не знает. Так что, если желаешь угостить свою зверюшку фруктами, принимайся за розыски сама, – сумрачно посоветовала Лив. – Хотя вряд ли тебе стоит беспокоиться о своем питомце. Похоже, скоро нам всем не о чем станет беспокоиться.
– Разъясните же толком, что стряслось? Почему такое похоронное настроение и куда делся капитан… если не ошибаюсь, его звали Гельфар?
– Гельфар и с ним десяток матросов сели этой ночью в шлюпку и, никого не предупредив, тихо уплыли на северо-запад, в сторону Манагара, надеясь, по-видимому, добраться до берега прежде, чем разразится очередной шторм, – сообщил Эмрик без всякого выражения.
– Ага… – растерянно протянула Батигар. – А зачем они покинули корабль? Кажется, им никто не угрожал… Они что, украли у Лагашира кристалл?
– Нет, просто они прежде других поняли, что «Посланец небес» попал в Манамануш и выбраться из него не сможет. Ты разве не заметила, что судно движется без помощи весел и паруса? – поинтересовалась Лив и, видя, что принцесса все еще ничего не понимает, пояснила: – Во время шторма корабль занесло в Мертвую Реку, и теперь она влечет нас к Глеговой отмели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
Чернокожий юноша не мог найти нужных слов, но Чаг поняла и повела его к Лагаширу, потому что испытывала те же самые чувства. Естественно – когда воины гибнут в сражении. Понятна, хотя и противна смерть осужденных от рук палача, но невозможно без содрогания видеть, как беззащитных людей пожирает какая-то безмозглая тварь.
Глег глотал, рвал и крушил, кровавое пиршество было в разгаре, когда что-то, придя извне, ощупало его мозг холодными чуткими пальцами. Он все еще упивался ужасом, который внушал этим мелким мягкотелым тварям, но ярость начала уходить, радость притупляться, вкус крови уже не пьянил, а отрезвлял. Он изо всех сил пытался удержать восхитительное чувство мощи, силы и безнаказанности, однако к торжеству сокрушителя все явственнее примешивались скорбь и боль.
Ужас, боль и обреченность этих беззащитных, несуразных мягкотелых почему-то стали неприятны ему. Какая-то часть его продолжала великое пиршество, и она – эта часть – по-прежнему буйствовала и наслаждалась своей мощью, ибо испокон веку существовала именно для того, чтобы взламывать эти плавучие скорлупы и пожирать обитающую в них мягкотелую мелкоту. И сам он хотел быть, как раньше, единым с этой своей великолепной, всесокрушающей, переполненной жизненными силами частью – и не мог. Потому что эту отделившуюся от него часть звали глегом, и глег был разрушителем, пожирателем трепещущей плоти, убийцей, а он… Кем же был он?
Пришедший извне голос нашептывал, что он человек, хотя этого не могло быть. Он не мог быть человеком, если сам только что пожирал людей! Но он дышал воздухом, стоял на палубе и, значит… Да нет же! Он глег. Глег-сокрушитель. Он глег и хочет оставаться им – могучим, ужасным, победительным… О, эти проклятые холодные пальцы! Они копошатся у него в мозгу, как черви, хозяйничают, как в рабочем столе. Они заставляют, они вынуждают его снова стать человеком! Но будь они прокляты Тьмой Созидающей, Тьмой Всемогущей, он глег! Он… «О, Чаг, кажется, я умираю… Зачем… Зачем ты позволила этому чернокожему рыться в моих мозгах?..»
3
Рассветное небо было серым от низких облаков, которые неподвижно висели над неласковым, отливающим сталью морем. Бушевавший более суток шторм, исчерпав силы, сменился полным штилем, но «Посланец небес», к немалому удивлению Батигар, продолжал продвигаться вперед. Девушка потрясла головой, прогоняя остатки сна, и, перешагивая через спящих вповалку матросов, отправилась на бак, где стояли Лив с Мисаурэнью и Эмрик.
– Хорошо ли спалось, принцесса? Мало того что балдахина над головой нет, а вместо перин палубные доски, так еще и страшилище это взамен верной служанки! – приветствовала подругу Мисаурэнь, протягивая руку, чтобы погладить сидевшего на плече девушки певуна. Нетопырь нервно переступил когтистыми лапами, простуженно чихнул и издал скрипучую трель, жалуясь на тяжкую, бесприютную жизнь.
Батигар поморщилась: оставшиеся на ней лохмотья не спасали от острых когтей певуна, и она чувствовала – еще немного, и плечи ее превратятся в сплошную кровоточащую рану.
– Чапа уже дважды за последнее время подвергал мою жизнь смертельной опасности. Сначала едва не утопил: он не любит воду и, когда мы удирали с «Нортона», взгромоздился мне на голову, сочтя ее самым сухим и надежным пристанищем. А потом втаскивавший меня на «Посланца небес» матрос чуть не спихнул нас за борт, приняв за какое-то глегово отродье.
– Его вполне можно понять, я имею в виду матроса. – Эмрик протянул принцессе холщовый мешочек с галетами. – Угощайся и предложи Чапе, придется ему некоторое время обойтись без фруктов.
– Неужели на судне нет хотя бы сушеных фруктов? Уж этого-то добра здесь должно быть много – самый дешевый и хорошо сохраняющийся продукт. Но больше всего мы хотим пить, правда, Чапа?
Певун жалобно пискнул и отвернулся от предложенной галеты.
– Пресная вода в бочонке около мачты.
– Отлично, а где капитан? Уж, верно, он поделится с нами фруктами, если они у него есть. Или он еще спит? А кок?.. – Батигар осеклась, недоумевающе вглядываясь в хмурые, озабоченные лица. – Ну что вы насупились, будто отведали жаркого из трупоедки? От глега спаслись, шторм пережили, жить будем – это уже немало!
– Сколько-то еще поживем… – неопределенно отозвалась Мисаурэнь, глядя мимо подруги на угрюмое, серо-стальное море.
– Принцесса, теперь я капитан на этом судне, а куда пропал кок – никто не знает. Так что, если желаешь угостить свою зверюшку фруктами, принимайся за розыски сама, – сумрачно посоветовала Лив. – Хотя вряд ли тебе стоит беспокоиться о своем питомце. Похоже, скоро нам всем не о чем станет беспокоиться.
– Разъясните же толком, что стряслось? Почему такое похоронное настроение и куда делся капитан… если не ошибаюсь, его звали Гельфар?
– Гельфар и с ним десяток матросов сели этой ночью в шлюпку и, никого не предупредив, тихо уплыли на северо-запад, в сторону Манагара, надеясь, по-видимому, добраться до берега прежде, чем разразится очередной шторм, – сообщил Эмрик без всякого выражения.
– Ага… – растерянно протянула Батигар. – А зачем они покинули корабль? Кажется, им никто не угрожал… Они что, украли у Лагашира кристалл?
– Нет, просто они прежде других поняли, что «Посланец небес» попал в Манамануш и выбраться из него не сможет. Ты разве не заметила, что судно движется без помощи весел и паруса? – поинтересовалась Лив и, видя, что принцесса все еще ничего не понимает, пояснила: – Во время шторма корабль занесло в Мертвую Реку, и теперь она влечет нас к Глеговой отмели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147