Словно памятник, выполненный скульптором-абстракционистом, Башня была испещрена провалами, местами зияли сквозные дыры, а в них заглядывали крупные яркие звезды. Отсюда, собственно, все и началось – грабежи, взрывы газа, пожары, разрушившие Петлю.
Питер решил, что тот камень, который попался ему под ноги, был первой ласточкой. Чем дальше он забирался в эти омертвелые развалины, тем крупнее становились обломки – в рост с машину, с дом. Искореженные стальные балки, щетина арматурной проволоки, металлические скелеты стен… Одним словом, пейзаж был жуткий, придавливающий душу. Удивительно, но все в этом саду смерти замерло в самых нелепых положениях. Здесь не было классической законченности – всюду ощущался порыв, пафос движения. Казалось, раздайся сигнал – будь то взрыв или пожар, – и все это нагромождение рукотворных чудовищных глыб вновь задвигается, начнет рушиться, раскалываться, гудеть, осыпаться…
Тишина была натянута до предела, до физического ощущения неминуемой беды. Мурашки по его почти слоновьей коже бегать не могли, но Питер шкурой ощущал надвигающуюся опасность. Самое время вытащить оружие!…
Пройдя еще сотню метров неровным, спотыкающимся шагом, он приблизился к двум угловатым бугристым бетонным блокам метров в десять высотой. Они стояли по обеим сторонам Джексон-стрит – этакие колонны, отмечающие вход в древнее заколдованное королевство.
Отсюда и начинались Жуткие могилы.
Миновав пограничные столбы, Питер пробирался через наваленные глыбы и кучи слежавшегося щебня и старался не потерять направление, ему нужно было идти на запад. Это было очень трудно – внутри района, окружающего Башню, улиц не было – от них остались только воспоминания. И все же он должен был сохранить хоть какое-то представление о проделанном пути, без этого ему никогда не выбраться из развалин, но уловить хотя бы намек на бывшую планировку было занятием безнадежным. Тут ни тропинок никаких не было, ни натоптанных дорожек – все в хаотически первозданном состоянии. Что же, живущие здесь выродки по воздуху летают? Нигде ни единого следа присутствия живого. Упыри они и есть упыри…
Не спеша падали снежинки, с ними безмятежно поигрывал ветерок, они плотно ложились на расколотые бетонные блоки, на мусор… Нигде ни единого следа… Действительно, дурное место!
Через десяток шагов, обернувшись, Питер не мог бы с уверенностью сказать, откуда он пришел. Его горячие, пропитанные быстро гаснущим кровавым цветом следы на снегу обрывались в нескольких метрах за спиной. Пройдут минуты, снег занесет их. Занесет всякую память о ком? Его передернуло. Неужели они съедят его? Выпьют всю кровь? Одна надежда – побыстрее разыскать Лендсгейта, поговорить с ним – и бегом назад. Значит, так и будем действовать, все внимание на окружающее пространство, пистолет в руке, чувства напряжены.
Что там слева? Он на мгновение замер.
Позади, чуть сбоку, послышались мягкие скрежещущие звуки. Питер даже не успел повернуться, как упырь бросился на него, сбил с ног и уже на земле попытался вцепиться в глотку. В нос троллю ударил тошнотворный зловонный запах протухшего мяса. Упырь дышал хрипло, звучно, с каким-то омерзительным подсвистом; его холодные, с обломанными длинными когтями руки вцепились Питеру в лицо.
Тролль, ошеломленный и едва справившийся с тошнотой, не сразу дал сдачи. Потом, уже сознательно, метко нанес удар, попытался покрепче взять вампира за грудки – и в этот момент боковым зрением заметил алые контуры, мелькающие между развалин. Так, началось. Добро, как говорится, пожаловать. Наконец он покрепче ухватился за вампира и мощно стиснул его. Тот отлетел на несколько шагов и упал на снег.
Питер встал, огляделся, отряхнул брюки. Не менее десятка таких же созданий окружили его. На некоторых еще болтались лохмотья, когда-то бывшие деловыми костюмами; другие были одеты в совершенное рванье. На лицах – следы кровавых драк. У стоявшего ближе всех к Питеру был только один глаз. Правая щека женщины в истерзанном вечернем туалете содрана до мяса. А ожоги… Ожоги были почти у всех, незаживающие, смердящие.
Мало-помалу духи окружили Питера. Стоило ему попытаться бежать, они бы тут же бросились на него. Путь к отступлению был отрезан. На лицах змеились радостные ухмылки, а кое-кто уже откровенно чистил зубы. Какие там зубы – ряд острых, как у акулы, резцов.
Пистолет все еще поблескивал у Питера в руке, но что теперь от него было толку? Так, пугалка – ну, двоих-троих пристрелит, остальные вмиг разорвут его. Нет, гневить их было бессмысленно, а стрелять – полная глупость. Тролль решительно двинулся на оборванцев – упыри расступились. Гниющие руки потянулись к нему. Каждый хотел дотронуться до забравшегося в эти края дурачка, ухватиться покрепче и, если представится случай, рвануть на себя вкусненькую свежую плоть. Питер едва не взвыл от ужаса. Его хваленая выдержка оставила его, он бросился в сторону, потом в другую, наткнулся на обломок стены, кого-то отшвырнул, отпрыгнул назад… Тут под ноги ему попалась хорошо различимая тропка – и он, уже не раздумывая, бросился по ней. Куда, зачем – не важно, лишь бы подальше от этих нелюдей.
Питер дважды поскользнулся – в первый раз упал, во второй – сумел удержаться на ногах. Но в первый раз он ударился крепко и здорово расшиб руку.
Он бежал все дальше и дальше – в самую глубь Жутких могил. Наконец, выбившись из сил, остановился, присел на скрученную стальную балку перевести дух.
Когда дыхание более-менее восстановилось, Питер заметил тусклый свет, пробивающийся неподалеку. Он повернулся всем корпусом в ту сторону и замер – действовать решительно уже не было сил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122