– Чизбургер… И кока-колу…
Азиат схватил меню, чиркнул что-то на нем и умчался.
Негр, уже скучавший за столиком у входа, поднялся и пересел за стол белой женщины. Из коротких отрывков разговора, долетавших до него, Питер понял, что женщину зовут Алиса, а мужчина приехал из Квебека. Сначала они обсуждали, как правильно произносить слово «Франция», а потом затронули более животрепещущую тему – стали разглагольствовать о том, как широко распространилась в мире проституция.
Понаблюдав за Алисой, Питер решил, что она уже свое отработала и теперь отдыхала, перебрасываясь фразами с красивым негром из Квебека. Питер позавидовал им – вот было бы здорово, если бы кто-нибудь захотел провести время, беседуя с ним! Алиса заметила, что Питер смотрит на нее. Она нахмурилась и передвинула стул. Теперь подростку была видна только ее спина.
Питер смутился. Он совсем не хотел вмешиваться в чужой разговор – просто очень уж интересно они рассуждали о небывалом распространении продажной любви. Тема, конечно, была скользкая… но если бы какая-нибудь женщина… подсела к нему, он бы охотно поддержал разговор. Питер осадил себя: «Что ты бредишь, как мальчишка! Если хочешь поговорить с подобной дамочкой, заранее приготовь деньги!»
Подлетел официант и поставил перед троллем тарелку. Казалось, он просто швырнул ее на стол, но на самом деле азиат действовал точно и ловко и настолько быстро, что Питер опомниться не успел, как тот умчался прочь. Не успел Питер прожевать первый кусок, как к его столу подсел маленький человечек из тех, что торговали в зале. Он усмехнулся, когда тролль покрепче сжал в кулаке лямки своей сумки.
– Прифет! – весело сказал человечек и оскалил зубы. По его телу пробежала нервная дрожь. Человечек пару раз дернул головой и еще раз поздоровался: – Прифет!
– Здравствуйте! – робея, ответил Питер. Он был совсем не уверен в том, что именно с этим человеком хотел поговорить.
– Эдди. Торопыга Эдди… – представился незнакомец и протянул руку. Голос у него был какой-то неестественный, заикающийся.
Питер осторожно пожал руку – он боялся повредить ее. Какие-то странные вздутия виднелись на коже Эдди. Что-то похожее на выпирающие вены… Они бежали по рукам, по шее, по худым, ввалившимся щекам.
– Тебя… как… зовут? – запинаясь, спросил Эдди.
– Питер.
– Ты чист? Ну… понимаешь?…
– Чист? – удивленно переспросил тролль.
– Да. Ну знаешь… С документами порядок?
– Ну…
– Если ты чистый, значит, у тебя есть работа, жилье. Тебе не надо скрываться, сидеть в подполье… – Эдди вопросительно смотрел на подростка.
Женщина с серебряными сережками вернулась в бар и заняла столик рядом с Питером. Она бесцеремонно обратилась к его соседу:
– Билл, помнишь, как ты лежал в гробу?
Эдди мельком глянул на женщину– голова его пару раз дернулась, потом он перевел взгляд на Питера и пожал плечами.
– Мириюм! – коротко и презрительно сказал он.
– Я люблю тебя, Билл! – Женщина почти пропела эту фразу. Она определенно с кем-то разговаривала, но собеседника ее здесь и в помине не было.
Зрелище было жуткое, Питер буквально похолодел, а женщина со странным именем Мириюм по-прежнему напевно выговаривала, обращаясь к Эдди:
– Знаешь, что случилось, Билл? Когда ты умер, тебя сразу отправили в Ивангрин. Там так красиво!
– Что это с ней? – робея, спросил Питер.
– Не знаю. Ну, не знаю… Так, всякие слухи ходят… Неожиданно голос женщины изменился, она отвернулась и исступленно закричала:
– Закрой дверь! Убирайся отсюда! – потом осклабилась и грустно сообщила: – Мы все умрем. Вся наша семья простится с белым светом. Тогда нам устроят похороны. Когда мы умрем. Я – следующая в очереди. – Ее голос вновь изменился, потеплел, словно она разговаривала с ребенком. – Значит, ты и есть мой ребеночек? Ты выскользнул из меня в туалете. Я завернула тебя в туалетную бумагу и спрятала в холодильнике. Ох, как долго ты там пролежал!…
Питер почувствовал, как мурашки забегали у него по коже. Ему захотелось уйти отсюда.
– С Мириюм совсем плохо? – хрипло спросил он у Эдди.
– Что плохо? – не понял тот.
– Ну, все. Эти имена, люди, к которым она обращается… Ты только послушай. Она – того?
– Что – того?
– Действительно родила… в туалете?
– Как я могу знать? – Эдди дернул головой. – Она уверяет, что так было. Поди проверь. Если что-то подобное и случилось, то скорее всего у нее в голове.
– Как это? – озадаченно переспросил Питер.
– Ну, как. Как это обычно бывает? Спрашиваешь, почему она разговаривает сама с собой? Не знаю. Что-то прет из ее головы. Ничего не поделаешь – одиночество…
– Одиночество?
– Ну да. Ты когда-нибудь был одинок? – Эдди со странной хитрецой посмотрел на тролля.
– Был… – Это слово он выговорил не спеша, прикидывая, что таилось за всем этим разговором. У него родилось чувство, что этот Торопыга Эдди жаждет втянуть его в какую-то историю.
– И ты тоже дошел до того, что начал разговаривать сам с собой? – Эдди опять дернул головой. – Ну, не так, как Мириюм, но с тобой тоже такое творилось? Чтобы в полный голос. И давай всем вокруг выкладывать все, что думаешь.
– Да.
– Это все от одиночества. Представь, что тебе больше не с кем разговаривать, никто больше не придет к тебе, не будет расспрашивать, как ты живешь. В конце концов каждый из нас остается один, но лучше быть наедине со смертью, чем наедине с жизнью. У тебя появляется охота почесать языком, а рядом никого нет, вот ты и начинаешь болтать с самим собой. Потом это входит в привычку. Тебе все больше и больше нравится это занятие, ты ничего странного в этом уже не замечаешь. Тебе никто не нужен, и люди вокруг перестают замечать тебя – чего можно ждать от тронутого, разговаривающего с самим собой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122