Игорь Ковальчук
Скиталец


Бастард Ц 3



Игорь КОВАЛЬЧУК
СКИТАЛЕЦ

Пролог

Ветер нес с востока запах песка и корицы. Еще полчаса назад он был удушающим и жарким, живо напоминая о тяготах пути через пустыню, но потом широкой полосой потянулись мрачные облака, темно-серые с густой синевой. Легкий ветерок изменил направление и теперь дул с моря, неся с собой прохладу и свежесть морской воды, а также запах водорослей. Ненадолго на побережье воцарились тишина и покой, которые вскоре должны были смениться неистовством бури.
Волны в мгновение ока налились угрожающим свинцово-серым оттенком. Ветер усилился и вскоре заметался меж валунов с ревом, достойным доисторического чудовища размером с замок. Он, словно взбесившись, рвал в клочья пену на гребнях воли и клонил к земле пальмы. Сети, которые рыбаки не успели снять с шестов, были подхвачены и унесены в море.
У подножия невысокой, но обрывистой скалы волны били в берег; начал сечь косой дождь, однако даже он не мог усмирить бушующее море. Под могучими ударами волн иногда раскалывались валуны. На побережье Сирии бури, как и дождь, случались нечасто, особенно такие сильные, и никто, конечно, не догадывался, что непогода привлечена в Палестину магической силой некоего уроженца Корнуолла. Впрочем, даже если бы крестьяне и узнали об этом, они бы не заинтересовались. Какое им дело до магических сил? Тем более – до причин благословенного дождя.
Сидящий на скале человек все кутался в плащ, натягивал мгновенно промокший капюшон на голову поеживался, когда струи или ветер начинали хлестать особенно сильно, но не уходил. Он сидел на самом юру, и казалось настоящим чудом, что его оттуда все еще не снесло. Потом ветер ослаб, но усилился дождь. По скалам вниз катились мутные потоки. Казалось, что на этом обыкновенно выжженном солнцем побережье в одночасье появился миллион рек, а может, даже и больше. Но жизнь этих потоков была так же коротка, как и существование пылинки в пламени свечи.
Перед тем как утихнуть, ливень усилился. Он хлестал прямо в лицо сидящему, но тот и не шевельнулся. Когда потоки воды, стекающей с вершины, стали напоминать полноводные реки, из-за камня, похожего на нелепо приплюснутый гриб, появилась огромная черная змея с опаловыми бликами на длинном теле. Она свернулась клубком и замерла. Вода, омывавшая ее, превратила матовую чешую в нечто мягко искрящееся, и, как обычный окатанный прибоем камешек в воде подобен изысканному полудрагоценному камню, а на воздухе становится скучным серым булыжником, так и огромная змея превратилась в подлинное произведение искусства.
Может, именно потому она и не внушала никакого страха. Хотя бояться змей – в крови человека.
Потом ливень превратился в дождь, а дождь – в мелкую морось, которая тоже скоро иссякла. С моря потянуло холодным ветерком. Промокший до нитки человек вздрогнул – должно быть, от холода – и повел плечами.
В тот же миг змея встала с земли в облике девушки с бледной матовой кожей и черными волосами до плеч. Длинное синее платье, широкий плащ неопределенного цвета – обычная одежда небогатых людей. Единственное, что удивило бы стороннего наблюдателя, если б ему удалось рассмотреть подробности, – поверх простенькой ткани на девичьей груди сиял крупный драгоценный камень, а у пояса висел кинжал в ножнах.
– Ты весь промок, – сказала она сидящему мужчине. – Замерзнешь.
– Как промок, так и высохну, – хрипловато ответил он, поднимаясь. – Боже, я об этом мечтал почти год.
– Меньше, родной. По нашему времени мы провели в Сирии одно-единственное лето. – Она помолчала. – Как ты себя чувствуешь?
– Уже значительно лучше.
Мужчина встал и зашагал в сторону суши. Склон был пологим, лишь в двух местах пришлось прыгать.
В пещерке с низким сводом, в которую вел узкий, неудобный проход, горел костер. Дождь вполне мог добраться даже сюда, потому что проход был хоть и тесным, зато коротким. Но на сухом песчаном полу не оказалось ни одной капли. Костер потрескивал весело и умиротворенно; над двумя горящими поленцами, пристроенный со знанием дела, висел котелок с похлебкой. В стороне, задумчиво пережевывая овес, стояли две лошади – обычный мерин и иссиня-черный, дивно красивый арабский скакун, укрытый от ветра попоной.
Сбросив мокрый плащ на пол, мужчина стал без стеснения раздеваться и отжимать одежду.
– Где ты раздобыла овес? – спросил он девушку-змею.
– Наколдовала, – спокойно ответила она. – Главное, что кони довольны.
– Молодец. А одежду просушить можешь?
Он отжал рубашку и, развернув, встряхнул ее над костром. На угольях зашипели капли воды.
– Могу. Но не стану. Тебе следовало раньше думать.
– Хорошо. Тогда буду красоваться перед тобой голый.
– Ничего. Я не падаю в обморок при виде обнаженного мужчины.
Он разложил свою одежду возле костра – на сумках, заготовленном валежнике, просто на песке – и подсел к огню. Тепло охватило его, и на короткое время он почувствовал себя на верху блаженства. Но ненадолго. Скоро слишком близкое пламя стало обжигать колени, и он отодвинулся. Повернулся к костру спиной.
– Что, решил подрумяниться с разных сторон? – фыркнула девушка.
– Пожалуй… Кстати, ты не пыталась связаться с Трагерном?
– Нет. А ты?
– Я пытался. Мне не удалось. Почему – не знаю, хотя теперь и я склонен с тобой согласиться – он жив. Должно быть, чудом оказался вместе со своими друидами в каком-нибудь тайном, хорошо защищенном убежище. Все-таки я еще не до конца восстановил силы.
– Боюсь, ты их вообще не восстановил, родной. Тебе нужно на Кипр, искупаться в твоем источнике, иначе никак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19