Солдат незаметно одернул мундир, вытянулся перед принцем и красиво отдал честь. Затем зало жил засов.
Он был немного смущен, что его застали спящим на посту, и не знал, как себя вести. Но его высочество, похоже, не собирался разносить его на все корки или отправляться ругать офицера. Второе намного хуже, ибо офицеры в отместку умеют наказывать провинившихся рядовых куда более жестоко, чем принцы. Хорошо, когда облеченный властью человек решает проявить милость на первый раз. Как правило, у власть имущих плохая память, и снисхождение пре вращается в целую череду «первых разов».
Руину было не до рассеянного часового. Пусть волнуется, пусть думает, что ему будет за сон на посту. Чем больше нервозность охранника, тем меньше шансов, что он заглянет в «камеру для гостей» и осмотрит блоки пленницы. Принц сдержанно и задумчиво улыбнулся. Даже если он никогда больше не встретится с обворожительной девушкой, все равно он выполнил свой долг. И, кстати, оставил отца в дураках.

Глава 2

Камни, нагретые солнцем, охотно отдавали тепло ногам, и даже подошвы сапог не становились преградой для этой своеобразной ласки. Мелкие осколки камня осыпались вниз, и вместе с песком узкими ручейками текли к подножию горы, изрытой ходами и взрывами, как магическими, так и пороховыми. Ребятам из ударной антитеррористической группы «Авла» (впрочем, здесь были взводы и из других частей) хуже смерти надоел этот холм и остатки укреплений на нем. Когда-то здесь высился великолепный форт, но десяток лет штурма превратил военную по стройку в развалины.
Войска Асгердана (он же в просторечии Центр) обычно не пользовались огнестрельным оружием. Оно не было запрещено и даже стояло на вооружении армии, но считалось, что большого толка от него нет. Из века в век солдаты воевали с солдатами, то есть с людьми, и ту же функцию выполняла магия. А огнестрельное оружие… Такое впечатление, будто оно воюет со строениями. Разрушения, которые вызывают пороховые взрывы, мало что дают: достаточно одного хиленького мага, чтоб он смог поставить защиту от любой пушки.
Потребовалось восемь лет, чтоб понять, что в форте нет ни одного мага. По крайней мере, если они и были первые восемь лет, то в последние два года ни каких следов магов не обнаруживалось, и пушки сумели сровнять каменные стены с землей. Похоже, команда Белокурой Бестии, засевшая там, либо владела запасом артефактов, достаточным на такой долгий срок, либо их маг умудрился скоропостижно скончаться. Бывает и такое.
Правда, потребовалось слишком много времени, чтоб разрушить стены, защищавшие отряд от штурмующих. Магия здесь не помогала – еще при постройке в кладку, как принято, были заложены мощные заклинания антимагии, а солдаты, похоже, укрывались хотя и за ослабевшими, но еще действующими артефактами. Обнаружив, что магия больше не действует, центриты подтянули пушки. Еще два года они обстреливали укрепления. Защитники форта, разумеется, не сидели сложа руки, они отстреливались как из обычного оружия, так и из магического.
Поэтому осада форта была не похожа на пикник. Когда Белокурую Бестию откопали из-под обломков еще живым (впрочем, тогда еще не знали, что это Белокурая Бестия), люди, обессиленные боями, разозленные штурмом, готовы были растерзать пленника, хоть и сознавали, что это военное преступление. Вмешался командир. Фэйн из клана Одзэро Неистовых отлично знал, что такое закон, порядок и устав, сам почти не нарушал и другим не давал. Ну разве что в мелочах.
Никто не поверил, что в форте оставался только один человек. Откопав его, солдаты отправились лопатить остальные развалины – но никого больше не нашли. Пленник был без сознания, и, пока вокруг него хлопотали медики, солдаты успели изрыть все, что можно. Когда выяснилось, что спасенный противник почти не пострадал, медики отправились готовить эвакуационный госпиталь – на случай, если в развалинах кого-нибудь найдут, а пленника передали командиру.
Фэйн не слишком обрадовался, что ему навязали пленника, но в любом случае был готов выполнять свои обязанности четко и неукоснительно. Сейчас он считал своим долгом провести так называемый «полевой допрос». Подождав пару минут в надежде, что противник сам откроет глаза, командир привел его в чувства пинком ноги под ребра и наклонился над ним.
– Ты один?
Пленный зажмурился и взглянул на Фэйна одним глазом. Небо сияло ослепительной голубизной, напоенной солнечным светом, и, наверное, после долгих лет полутьмы в стенах форта смотреть вверх было больно. У пленника были ясные синие глаза, длинные белокурые волосы – даже бородка и усы почти бесцветные, теряющиеся на фоне бледной кожи, совершенно нетронутой загаром. Если бы командир антитеррористической группы не знал, что пленник несколько лет просидел взаперти (если можно определить подобным образом осажденный форт), он не поверил бы, что это его естественный цвет его волос.
– Ты один? – повторил Фэйн, на всякий случай поднимая руку для удара.
– Да, – лаконично ответил допрашиваемый.
– А остальные? Где?
– Ушли.
– Куда?
– Подальше.
Фэйн из клана Одзэро Неистовых скрипнул зубами. Выражение его лица не изменилось, но внутри бушевала ярость. По его представлениям, пленный не имел права шутить над тем, кто его взял в плен, и поведение упрямого противника показалось ему вдвойне издевательским, вдвойне оскорбительным. А подобного командир не должен допускать. Он ударил допрашиваемого по лицу, вряд ли отдавая себе отчет, что в его ярости виноваты не статьи и параграфы устава, а собственная неуравновешенность. После удара Фэйну стало легче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17