Наверняка это было вызвано тем, что сейчас он находился на огромном корабле, который держался на волнах гораздо устойчивее, чем то маленькое и юркое торговое суденышко, которое спасло Полому от преследования коварных соотечественников.
Это было уже два года назад, с удивлением подумал бывший префект. Казалось, что с тех пор, как он бежал из родных мест, прошло совсем немного времени. Теперь же Мальвара с грустью размышлял о том, скольких своих родственников он застанет в живых. Полома надеялся, что плутократы не осмелились отомстить им за его бегство.
Усилием воли он заставил себя не думать об этом. Не пристало возвращаться домой с ненавистью в душе и с руками, обагренными кровью. Да и вряд ли Мэддин начнет строительство колонии с истребления местных торговцев – ведь они могут способствовать становлению экономической самостоятельности нового поселения.
Уже не в первый раз Мальвара пожелал быть кем-то другим, вести простую жизнь и принимать решения не более сложные, чем выбор обеденного меню или как придумать имя для новорожденного.
Полома горько рассмеялся. Нет, жалеть себя не стоит. Бедные и незнатные люди в его краю едва сводят концы с концами, постоянно недоедают и порой подолгу ждут, прежде чем дать имя новорожденному ребенку, опасаясь, что он может умереть. И сам префект, и его ближайшие родственники всегда вели сытое, беззаботное, ничем не обремененное существование. Если бы Полома не решил заняться политикой, он до сих пор благополучно мог жить в своем родном доме. Мальвара сам сделал свою жизнь такой, как она есть. Он решил воспользоваться предложением Лерены возглавить экспедицию, имевшую целью установление власти чужестранцев в его родной стране. Мысль о том, что потенциальные противники поступили точно так же в отношении Ривальда, нисколько не уменьшала чувство вины бывшего префекта.
Полома надеялся, что у него хватит смелости принять все последствия своего решения. Иногда он пытался заглянуть в глубины собственной души в поисках чего-то такого, что можно было бы назвать храбростью, то так ничего и не находил, даже несмотря на то что дважды поступил довольно отважно. Первый раз – в киданской Ассамблее, когда он бросил вызов вождю плутократов Майре Сигни, а второй – обезоружив негодяя, пытавшегося убить возлюбленную Мэддина, красавицу Алвей Селфорд. В первом случае он проявил несомненное мужество, потому что принять сторону Сигни означало опозорить себя самого и всю свою семью. Выходит, этот поступок был совершен из чувства гордости. А в случае с наемным убийцей Полома проявил храбрость потому, что Алвей оказала ему доверие, какого ему не оказывал никто с тех пор, как он покинул Кидан. Это показалось ему чем-то вроде подарка судьбы. Так что в тот раз храбрый поступок был совершен из чувства благодарности…
Жизнь абсурдна, сказал себе Мальвара, и эта мысль немного успокоила его. Лучше уж жить в абсурдном мире, чем в заранее предопределенном и предсказуемом, иначе такие люди, как он – то есть те, кто привык принимать обстоятельства такими, как есть, – будут неизменно терпеть поражение.
Полома ощутил дуновение холодного ветра. Он плотнее закутался в плащ и отправился на нижнюю палубу, где было теплее.
В этот момент он увидел ту самую девушку. С позеленевшим лицом она стояла у борта среди других переселенцев, страдающих от морской болезни. Мальвара попытался вспомнить, как ее зовут, но тщетно. Затем совершенно неожиданно перед его мысленным взором появилось имя девушки, написанное буквами киданского алфавита.
Да, верно. Эриот Флитвуд. Жестянщица. Девушка, которая назвала его заморским принцем. Значит, ей все-таки удалось попасть на корабль…
Мальвара улыбнулся, вспомнив свою встречу с настойчивой девицей, и долго смотрел на нее, прикидывая, имеет ли смысл подойти к ней. Новый порыв ветра обдал его холодом. Полома поежился и продолжил свой путь на нижнюю палубу.

Гос Линседд внимательно наблюдал за бывшим префектом. Тот стоял на юте «Ханнема», главного корабля флотилии. Интересно, какие чувства он может сейчас испытывать? Каково это – возвращаться домой после нескольких лет ссылки? Какой прием ожидает Полому по возвращении в родные места? А как встретят в Кидане Госа и других хамилайцев? Вполне вероятна быстрая расправа от рук вероломных правителей города. А что же простой народ? Как воспримет он прибывшую из Хамилая экспедицию? Кем их посчитают – завоевателями или освободителями?
Гос сокрушенно покачал головой. Во время путешествия по морю начинаешь по-другому смотреть на вещи. Безграничные водные просторы как будто сводят на нет весь твой предыдущий жизненный опыт, и разум, подобно цветку, раскрывается и впитывает самые невероятные идеи. Единственная задача Линседда – командование экспедиционным корпусом. А о последствиях действий его бойцов пусть беспокоятся Мэддин и Гэлис.
Когда находишься в море, появляется слишком много свободного времени. Гоеу надо было заняться обучением солдат, которые в данный момент находились на борту «Грейлинга». Кроме того, бойцы должны нести караул на нижних палубах, где находились колонисты, содержать в чистоте форму, регулярно проверять состояние оружия, снаряжения, лошадей, запасов продовольствия и так далее. Все это занимало лишь часть дня, а остальное время солдаты слонялись по палубе и главным образом скучали.
Гос сожалел о том, что он и Полома плывут на разных кораблях; они могли бы лучше узнать друг друга. Ему также хотелось поближе познакомиться с офицерами, которые находились в подчинении у бывшего префекта, прежде чем увидит их в бою.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143