Казалось, будто можно лишь протянуть руку, чтобы дотронуться до звездной пелены, потянуть ее вниз – и закутаться в эту невесомую мантию невиданной красоты.
За деревьями на маленьком острове что-то громко треснуло, и тут же раздраженно засвистел готовящийся ко сну зяблик.
Где-то неподалеку плеснула то ли лягушка, то ли рыбка. Круги, пошедшие по воде, тронули лицо Юнары, пощекотали щеку. Она чувствовала, как колышутся на водной глади озера ее волосы. Холодок пробежал по телу, и кожа как будто отделилась от плоти.
Заслонив часть неба ладонью, герцогиня не в первый уже раз подумала, что будет, если полностью скрыть его с помощью Сефида. Что подумают люди, когда обнаружат вместо неба пустоту?.. Можно ли им будет смотреть через мглу Сефида? И если да, то что они увидят? Другую женщину, которая так же, как Юнара, покачивается на черной воде и глядит на них сверху вниз?..
На мостике, соединяющем берег с островком, хрустнул камень. Послышались чьи-то торопливые шаги.
– Нетаргер?.. Как ты узнал, что я здесь?
– Я слышу вас даже во сне. Знаю, где вы, даже когда вы сами этого не знаете.
Юнара рассмеялась. Какая самоуверенность! Иногда он говорил что-то в подобном духе, что-то, звучащее слишком фамильярно и в то же время совершенно к месту. Избранный вел себя словно любовник, готовый вот-вот переступить запретную черту. Однако Нетаргер никогда ее не переходил. Хорошо зная Юнару, он прекрасно понимал, насколько далеко может зайти. Именно за это она так любила его.
Ощущение покоя и согласия с миром растекалось по жилам, как тепло от выпитого сладкого вина. Герцогиня знала, что уснула бы сейчас легко и быстро, если бы только пожелала. Ей представилось, как она погружается в дремоту, как скользит, подобно лодке без весел, по темной глади прекрасного озера, а на берегу, охраняя от возможных бед, стоит верный, отважный, любящий Нетаргер.
Искушение было велико.
Неожиданно освещение изменилось. Небо вдруг стало тоньше, прозрачнее, как будто гигантские невидимые руки натягивали его на чашу мироздания.
– Утро, – прошептала Юнара.
Желая обмануть наступающий день, она закрыла глаза, чтобы продлить наслаждение волшебной тишиной тьмы. Вселенная летела куда-то в немыслимые дали, позабыв про озеро и про нее. Юнара как будто парила в другом мире, ощущая себя единственным разумным существом во всей огромной беспросветности бытия.
К озеру подошел кто-то еще. До слуха герцогини долетели приглушенные голоса. Потом шаги удалились.
– Ваша светлость?..
– Избранный?..
Юнара открыла глаза и тут же зажмурилась от яркого света. Уже вовсю кричали птицы. Их щебет отдавался от стеклянного купола тонким эхом. Почему она ничего не слышала? Может быть, действительно была в другой вселенной? Может быть, здесь без нее минули годы?..
– Императрица. Ее величество желают видеть вас.
Герцогиня вздохнула. Вытянувшись, она коснулась кончиками пальцев глинистого дна. Выбралась с глубины на мелководье. Потом, легко разводя воду руками, вышла на берег. Ночная рубашка облепила тело. Ожидавший ее Нетаргер протянул длинное белое полотенце, и Юнара невольно коснулась бедром его налившейся желанием плоти.
Подобное свидетельство любви было приятно, хотя она и промолчала.
Кто бы мог подумать, что это будет дядя Паймер! Из всех кандидатов на главную роль в последней сцене ее пьесы он был бы последним, о ком она могла вспомнить.
Вот почему, подумала Лерена, все складывается просто идеально. Никто лучше великого притворщика не смог бы предоставить ей возможность одним движением руки восстановить равновесие мира, одним ударом исправить великое зло.
Императрица уже готовилась отойти ко сну, когда явившийся не по своей воле слуга сообщил о прибытии герцога Паймера, чей приезд в запряженной лошадьми карете всполошил половину города.
В первый момент Лерена испугалась, решив, что необычный поступок дяди продиктован некоей угрозой, смертельной опасностью, следующей за стариком по пятам. В некотором смысле интуиция ее не подвела. Угроза действительно существовала, но возникла она не только что, а два года назад – по крайней мере. То, что происходило в Ривальде, как представлялось императрице, явилось всего лишь еще одним проявлением болезни свихнувшегося и нуждающегося в срочном лечении мира.
Вид Паймера поразил Лерену сверх всякой меры. Столь обеспокоенным и встревоженным она видела герцога лишь однажды, а без рыжего парика – вообще никогда. Представшее перед ней жалкое, впавшее в отчаяние существо мало походило на Кевлерена и уж никак – на ее дядю и ближайшего наперсника.
Низко поклонившись, старик без сил рухнул на принесенный по распоряжению племянницы стул. Лерена ощутила беспокойство, исходившее от стоявшей у нее за спиной Ганиморо, но не сразу поняла, что именно так встревожило ее Избранную. Лишь немного позднее она обратила внимание на отсутствие Идальго; это не бросилось ей в глаза раньше только лишь по причине необычного состояния Паймера.
– А что, ваш Избранный еще не прибыл? – спросила она. При этих словах голова старика дернулась, как у загнанного зайца, глаза расширились, а крылья носа покраснели. Бросив взгляд на Ганиморо, он сказал:
– Ваше величество, мы сможем поговорить наедине?
Лерена кивнула двум застывшим у входа стражам, и те удалились, закрыв за собой дверь. Однако герцог продолжал молчать. Императрица огляделась – в комнате никого больше не было.
– Мы одни, дядя.
– Я имею в виду встречу наедине. С глазу на глаз. Трудно сказать, кого из них, Ганиморо или Лерену, слова гостя поразили сильнее.
– Но…
– Наедине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143